Мы уже поднимали тему, почему русский народ с прямо скажем специфическими архетипами проживает в стране с самой большой территорией, и при этом на протяжении веков не уступает такой сладкий кусок земли неприятелям. Необычные примеры русских архетипов можете посмотреть в нашем телеграм-канале, а в этом видео мы расскажем о другом, не менее важном факторе, влияющем на образ жизни и мыслей русского человека. Речь пойдет о суровой зиме и о том, чему она нас научила.

Для этого заглянем в далекое прошлое и проследим, как наши предки учились выживать в тяжелейших природных условиях умеренного климатического пояса, на котором раскинулась большая часть нашей огромной страны.

Умеренный климатический пояс – это хвойные, смешанные и лиственные леса. Это – лесостепи, полные зверья и птиц. Это – поля и луга, покрытые ягодами и грибами. Озёра и реки, кишащие рыбой. Люди, проживающие в этих широтах, на протяжении своей истории занимались охотой, рыболовством и собирательством. Столько ресурсов – бери не хочу! Практически райское место!

Правда, есть одна проблема. Все эти богатства доступны человеку только 6, ну максимум 8 месяцев в году. А остальное время – это настоящий марафон по выживанию. Ведь есть хочется каждый день, а способностью запасать жир как, например, это делает медведь, природа-матушка нас не наградила.

Когда в умеренный климатический пояс приходит холод, птицы улетают в теплые края. Многие животные также отправляются на поиски теплого местечка для зимовки. А те, кто остается, уже не так доступны, ведь по глубокому снегу человеку охотиться и передвигаться намного тяжелее. Рыба тоже либо засыпает, либо скрывается под толстым слоем льда. Про ягоды и грибы вообще говорить нечего.

Стоит учитывать также, что, чем дальше к северу, тем длиннее и период холодов. То есть, привычные формы добычи пропитания, уже не так эффективны и прокормить себя и семью становится непосильной задачей. А что, если это небольшая община? Как тогда кормиться?

Выбор был невелик. Отправиться за потенциальной едой в теплые края или делать запасы, оставаясь на месте. Оба эти способа показали свою эффективность, правда, в разных условиях, и что самое главное, именно они стали толчком для дальнейшего прогресса нашего народа.

Почему это так, сейчас мы вам популярно объясним.

Дело в том, что леса, реки, холмы и озера становились основными природными преградами для активного передвижения. Поэтому уйти за животными могли только те, кто жил в открытой местности, то есть в степи. Выжить в степи зимой тоже было еще той задачей. Но отсутствие естественных препятствий позволяло постепенно двигаться южнее.

Основной сложностью здесь являлась скорость передвижения. Даже взрослый мужчина не способен бегать также быстро, как олень или кабан. Что уж говорить о малых детях, женщинах и стариках. Да и скарб, оружие тоже нужно было как-то перемещать.

Решением проблемы стало одомашнивание лошадей, а также овец и коров. И если коровы и овцы сразу стали источником пищи и одежды, то лошадей люди быстро начали использовать как средство передвижения.

Так обитатели степей смогли кочевать следом за дикими животными уже обзаведясь своими собственными стадами. Позже охота перестала быть основным источником пропитания, а переход с места на место был необходим, чтобы уже собственный скот мог питаться и пережить зиму. Ведь большинство растительности в степи также в зимний период высыхает, земля промерзает и первые зеленые росточки выползают только по весне.

Зима в степи – это еще то удовольствие. Постоянные пронизывающие ветры, которые не позволяют подчас даже разжечь костер. А от стай изголодавшихся волков ни спрятаться, ни скрыться. Так что двигаться на юг было единственным выходом.

Ну а тем, кому путь на юг был заказан, пришлось искать другие способы приспосабливаться. На территориях, покрытых лесами, с большим количеством рек и озер, единственным вариантом выжить стала оседлая жизнь и приготовление запасов. Иначе – смерть от голода и холода была гарантирована.

Заготовка и хранение запасов – были тоже нелегкой задачей. Нужно было понять, что и как заготавливать, и где все это хранить. Нетрудно догадаться, что подобные проблемы ставили наших предков перед необходимостью придумывать что-то новое, более прогрессивное на тот момент.

В преддверии юбилея Великой Победы хочется вспомнить чудеса времён Великой Отечественной Войны. Чудеса, совершённые советскими солдатами во имя спасения нашей Родины. Героизм народов Советского Союза, о котором "забывают" рассказать или намеренно не рассказывают телеканалы и радиостанции, являлся проявлением русской души, русского характера. Как писал Владимир Карпов, участник ВОВ, герой Советского Союза, автор множества книг: "Нас поднимали навстречу смерти не только призывы "за Родину, за Сталина", каждого из нас поднимало извечное русское "Надо!". Только человек, осознающий ответственность перед миллионами сограждан, способен прыгать без парашюта, в прямом смысле этого слова.

Маршал Жуков был направлен Ставкой на самый опасный участок фронта - под Москву, где гремели жестокие бои. Немцы всё ближе подходили к русской столице. Жуков приехал в небольшой городок, где временно разместился штаб Армии, потерявший связь и контроль над войсками. Он увидел, что конвоиры выводят из здания штаба лётчика со связанными за спиной руками.

В чём дело? - спросил он холёного майора НКВД, сопровождавшего арестованного.
- Паникёр... Берия лично приказал арестовать и расстрелять без суда.
- За что?
- Известил штаб, что к Москве идёт по шоссе колонна немецких танков и что она уже за Можайском.
- Это правда? - резко обернулся Жуков к лётчику, шедшему с поникшей головой.
- Правда. Час назад я сам видел... Пятьдесят один танк, машины с пехотой.
- Паникёр, товарищ генерал Армии! - зло проговорил майор и толкнул лётчика в спину.
- Отставить! - приказал Жуков и тут же добавил, обращаясь к лётчику:
- Садитесь в спарку и немедленно проверить. Вы полетите с ним, майор!
- Товарищ генерал, я исполняю особый приказ своего начальства. Он... Он увезёт меня к немцам, - сам впал в панику чекист.
- Я прикажу вас расстрелять, немедленно! - жестко и презрительно сказал Жуков. И обращаясь к лётчику: - Садитесь в мою машину и дуйте на аэродром. Я буду ждать. Немедленно вернуть пилоту ремень и личное . Я ему верю.

Уже через час машина Жукова вернулась, и в штаб влетел всё тот же майор, испуганный и запыхавшийся.

Сведения подтвердились... пятьдесят четыре танка, колонна бронемашин и грузовиков с солдатами... Идут прямым ходом на Москву... Сам считал, нас обстреляли!
- Где лётчик?
- На улице.
- Позвать сюда!

Жуков приказал выдать лётчику бочонок водки...

Орден получишь потом. Спасибо, браток, выручил! Непременно возьми у интенданта дубовый бочонок, обмоешь орден Красного Знамени.

Служу Советскому Союзу! Разрешите идти?
- Идите, - Жуков улыбнулся, видя радость на лице спасенного им человека.

Когда лётчик в сопровождении развеселившихся солдат вышел, Жуков сурово оглядел лица присутствующих военноначальников:
- Что будем делать? Немцы идут к Москве! Как вы могли не укрепить стратегически важное шоссе, танковое направление? Такую колонну трудно остановить! Невозможно выбросить им войска наперерез... Они почти в дамках. Есть бомбардировщики на аэродроме?
- Есть, но израсходованы бомбы. Ни одной не осталось. Можно транспортные ТБ-3 послать в Москву на склады, - промямлил один из генералов.
- Не успеть... - Жуков задумался, прошёлся по комнате и приказал. - Готовить десант!
- Нет парашютов, - подал голос один из лётчиков.
- Готовить десант! - опять повторил Жуков. - Когда я ехал сюда, видел на марше свежий полк сибиряков недалеко от аэродрома, задержать его, повернуть к самолётам. Едем туда.

Когда начальство прибыло к аэродрому, полк сибиряков был уже выстроен на лётном поле. Жуков невольно залюбовался, глядя на здоровых, румяных парней и мужиков в новеньких белых полушубках. Полк, увидев приближающегося Жукова, замер без команды.

Братья!!! - зычно крикнул Жуков новобранцам. - Колонна немецких танков прорвалась к Москве и скоро будет в столице... Нет средств их остановить, а надо это сделать, чтобы не посеять панику и не пролить невинную кровь мирных людей. Я не могу вам приказать пойти на это... Я прошу вас... Нужны только добровольцы. Вон в тех машинах собраны противотанковые ружья, гранаты и взрывчатка... Ставлю задачу, равной которой не было в войн. И не будет, наверное... Вы видите, что сама природа встала на защиту святого Отечества, такого снега давно не помнила подмосковная земля. На бреющем полёте надо выбросить десант перед танковой колонной и остановить её. Нужно будет прыгать в снег без парашютов - их нет... Нет у нас и иного выхода. Добровольцы! Три шага вперёд!

Колыхнулся и единым монолитом весь полк сделал три шага. Ни одного человека не осталось на месте.

С Богом! Таких солдат нет ни в одной армии мира. И никогда не будет! Жуков низко поклонился солдатам и приказал:
- Раздать противотанковые средства!

Транспортные самолёты тяжело отрывались от земли и брали курс на Можайск. Жуков неподвижно смотрел им вслед, заложив руку за шинель. Обеспокоенный ординарец спросил:
- С сердцем плохо, товарищ генерал Армии?
- Всё нормально.

В это время последний самолёт оторвался от земли. Жуков судорожно сжал возле сердца иконку Божией Матери, которую носил с собой с начала войны, и прошептал молитву. Потом, не страшась никого, резко перекрестился и тяжелой походкой направился к машине. Усаживаясь, сказал шофёру:
- Не могу себе представить ни американца, ни англичанина, ни даже немца, который добровольно без парашюта прыгает с самолёта!

За последний месяц рядовой Сергей Кравцов стал добровольцем дважды. Первый раз - когда сумел снять положенную ему бронь и ушёл с оборонного завода в Омске на фронт, второй раз - полчаса назад, когда услышал слова Жукова. Нет, он не жалел о своих решениях, но только сейчас, сидя в тёмном фюзеляже транспортного самолёта, он понял, что же ему предстоит сделать, и испугался. Испугался того, что не сможет выпрыгнуть, не сможет перебороть естественного страха или разобьётся при падении и не поможет товарищам. Он нащупал связку гранат - главное его оружие против танков, сжал автомат и попытался представить будущий прыжок.

Говорили, что прыгать лучше боком, чтобы не сломать ноги, сгруппироваться, на земле - перевернуться несколько раз и вступить в бой. В теории, вроде выходило, что ничего страшного, но как будет в реальности? Сергей постарался отвлечься. Он вспомнил, как его провожали мама с Алёнкой, как они плакали и просили обязательно вернуться. За свою короткую жизнь Сергей успел немного: закончил школу, несколько месяцев поработал на заводе, познакомился с Алёнкой, которую уже считал своей невестой. Сейчас Сергею даже стало неловко перед мамой, которую он попросил оставить их с Алёнкой на несколько минут перед отправкой на фронт. Но Алёнка обещала ждать, и это наполняло сердце Сергея надеждой. Створки товарного вагона не сразу закрыли, и он ещё долго видел, как они вдвоём стояли на перроне, плакали и махали ему руками...

Команда «Приготовиться к прыжку!» прозвучала совершенно неожиданно. Сергей вскочил, ещё раз проверил гранаты и автомат. Самолёт нёсся над землёй так быстро, что бойцы, один за другим исчезающие в снежном буране, оставались так далеко позади, что, казалось, никогда не соберутся в единую боевую единицу. Сергей подошёл к люку, зажмурился и, слегка подталкиваемый сзади, ринулся вниз. В первое же мгновение его пронизала нестерпимая боль, и он, раз десять перевернувшись, потерял сознание.

Немецкая колонна ходко неслась по заснеженному шоссе. Вдруг впереди появились низко летящие русские самолёты, они словно собираясь приземляться, стлались над самой землей. На высоте четырёх-десяти метров от земли из самолётов как гроздья посыпались люди. От их падений снег вздымался, как земля после взрывов снарядов, люди кувыркались в снежных вихрях, и тут же эти белые снежные взрывы обернулись пламенными разрывами гранат и автоматными очередями, сеющими панику и смерть в немецких колоннах. Призраки в белых полушубках бросались под танки со связками гранат, стреляли из противотанковых ружей, атака была столь стремительной, что немцы долго не могли прийти в себя. Яростные, бесстрашные в своём возмездии, русские несли смерть. Прожжённые противотанковыми ружьями, взорванные гранатами, горели танки.

Сергей, весь зарытый в рыхлый снег, лежал в канаве возле самого шоссе метрах в двадцати от того места, где приземлился. Он очнулся от страшной боли и попытался встать, но от одной лишь попытки это сделать боль стала такой нестерпимой, что он лишь огромным усилием воли заставил себя прийти в сознание. Автомата нигде не было, как и никакой надежды его найти. Каким-то чудом связка гранат оказалась рядом, и он нащупал её сразу.

Бой кипел возле шоссе, и будь на месте немецкой армии французская, американская или английская, белый смерч русского десанта смял бы их сразу, но дисциплинированные немцы сумели после первого шока прийти в себя, организовали оборону и, имея большое превосходство в живой силе и технике, сумели принять бой и с помощью танков, пехоты и бронемашин отразить русскую атаку, расстреляв почти всех десантников. Немцы радовались победе, тем более, что новая колонна танков, мотоциклов, бронемашин и автомобилей с пехотой подошла с запада и вступила в бой.

Сергей понял, что у него переломаны ноги. Большей неудачи и представить было трудно. Превозмогая боль, он разгрёб снег и огляделся. Вдалеке горели несколько немецких машин, но, подавив русский десант и рыча мощными моторами, остальные выстраивались в походную колонну, собираясь вновь двигаться к Москве. Кое-кто из наших продолжал автоматный огонь, но он становился всё реже. Оглушающе ревели моторы, немецкий танк, перестав поливать пулемётным огнём сибиряков, разворачивался почти над головой рядового Кравцова. Сергей осторожно взял в правую руку связку гранат и стал выползать на дорогу, медленно сближаясь с грохочущей на холостых оборотах вражеской боевой машиной. Незамеченным Сергей подполз почти вплотную к железной громадине, приготовил связку гранат. Ползти он кое-как мог, но на то, чтобы добросить до танка гранаты, сил уже не было. Он сделал ещё несколько движений в сторону танка, с трудом выдернул чеку на одной из гранат и успел слегка подтолкнуть связку поближе к танку. Через мгновение раздался оглушительный взрыв. Танк, потеряв траки гусениц, намертво встал, загородив дорогу другим.

Немцы не сразу заметили, что из-за леса вновь вынырнули русские самолёты, и новая волна десантников, как цунами, буквально обрушилась на головы немецких солдат. Русские вступали в бой сразу же, не теряя ни секунды, казалось, что они начинали стрелять, не достигнув земли. В этот раз немцы не сумели ничего предпринять. Взорванные бронемашины и танки, перегородившие пути к отступлению остальной колонне, превратили её в хорошую мишень. Только несколько танков и бронемашин сумели вырваться из огненного ада и на предельной скорости помчались назад. Казалось, что не только экипажи, но и сами боевые машины охватил животный ужас, что не только люди, но и танки с автомобилями возвещают окрестности о том кошмаре, из которого они только что выбрались. Когда прошла эйфория боя, наши стали подсчитывать потери... Выяснилось, что только при падении из каждых ста человек погибли двенадцать. Сколько людей остались покалеченными, какие страшные травмы получили люди, прыгая с высоты в пять-десять метров на огромной скорости... Кто сейчас это подсчитает?

Вечная слава русским воинам, погибшим при этом беспримерном массовом подвиге! Вечная слава тем, кто выжил и продолжал воевать! Помяните, православные, в своих молитвах русских воинов, погибших за Отечество!

Создавая это стихотворение, протоиерей, по его словам, основывался на сведениях из романа «Княжий остров». Процитируем:

«Жуков сурово оглядел лица присутствующих военноначальников:

Что будем делать? Немцы идут к Москве! Как вы могли не укрепить стратегически важное шоссе, танковое направление? Такую колонну трудно остановить! Невозможно выбросить им войска наперерез… Они почти в дамках. Есть бомбардировщики на аэродроме?

Есть, но израсходованы бомбы. Ни одной не осталось. Можно транспортные ТБ-3 послать в Москву на склады, - промямлил один из генералов.

Не успеть… - Жуков задумался, прошёлся по комнате и приказал. - Готовить десант!

Готовить десант! - опять повторил Жуков. - Когда я ехал сюда, видел на марше свежий полк сибиряков недалеко от аэродрома, задержать его, повернуть к самолётам. Едем туда.

Братья!!! - зычно крикнул Жуков новобранцам. - Колонна немецких танков прорвалась к Москве и скоро будет в столице… Нет средств их остановить, а надо это сделать, чтобы не посеять панику и не пролить невинную кровь мирных людей. Я не могу вам приказать пойти на это… Я прошу вас… Нужны только добровольцы. Вон в тех машинах собраны противотанковые ружья, гранаты и взрывчатка… Ставлю задачу, равной которой не было в истории войн. И не будет, наверное… Вы видите, что сама природа встала на защиту святого Отечества, такого снега давно не помнила подмосковная земля. На бреющем полёте надо выбросить десант перед танковой колонной и остановить её. Нужно будет прыгать в снег без парашютов - их нет… Нет у нас и иного выхода. Добровольцы! Три шага вперёд!

Колыхнулся и единым монолитом весь полк сделал три шага. Ни одного человека не осталось на месте.

С Богом! Таких солдат нет ни в одной армии мира. И никогда не будет!

Жуков низко поклонился солдатам и приказал:

Раздать противотанковые средства!

Транспортные самолёты тяжело отрывались от земли и брали курс на Можайск. Жуков неподвижно смотрел им вслед, заложив руку за шинель. Обеспокоенный ординарец спросил:

С сердцем плохо, товарищ генерал армии?

Всё нормально.

Не могу себе представить ни американца, ни англичанина, ни даже немца, который добровольно без парашюта прыгает с самолёта!

Немецкая колонна ходко неслась по заснеженному шоссе. Вдруг впереди появились низко летящие русские самолёты, они, словно собираясь приземляться, стлались над самой землей. На высоте четырёх-десяти метров от земли из самолётов как гроздья посыпались люди. От их падений снег вздымался, как земля после взрывов снарядов, люди кувыркались в снежных вихрях, и тут же эти белые снежные взрывы обернулись пламенными разрывами гранат и автоматными очередями, сеющими панику и смерть в немецких колоннах. Призраки в белых полушубках бросались под танки со связками гранат, стреляли из противотанковых ружей, атака была столь стремительной, что немцы долго не могли прийти в себя. Яростные, бесстрашные в своём возмездии, русские несли смерть. Прожжённые противотанковыми ружьями, взорванные гранатами, горели танки.

Немцы не сразу заметили, что из-за леса вновь вынырнули русские самолёты, и новая волна десантников, как цунами, буквально обрушилась на головы немецких солдат. Русские вступали в бой сразу же, не теряя ни секунды, казалось, что они начинали стрелять, не достигнув земли. В этот раз немцы не сумели ничего предпринять. Взорванные бронемашины и танки, перегородившие пути к отступлению остальной колонне, превратили её в хорошую мишень. Только несколько танков и бронемашин сумели вырваться из огненного ада и на предельной скорости помчались назад. Казалось, что не только экипажи, но и сами боевые машины охватил животный ужас, что не только люди, но и танки с автомобилями возвещают окрестности о том кошмаре, из которого они только что выбрались. Когда прошла эйфория боя, наши стали подсчитывать потери… Выяснилось, что только при падении из каждых ста человек погибли двенадцать. Сколько людей остались покалеченными, какие страшные травмы получили люди, прыгая с высоты в пять-десять метров на огромной скорости… Кто сейчас это подсчитает?

Остальные приняли неравный бой… Вечная память русскому воину! Помолитесь за них, люди… Помяните Можайский десант".

Роман есть роман. Писатель имеет право на художественный вымысел. Но, может быть, есть и документальная основа для такого сюжета?

В книге «Воздушные десанты Второй мировой войны» указывается, что русские применяли десантирование пехоты в снег с низко летящего самолёта при помощи так называемого контейнера Гроховского. В некоторых справочных документах имеются сведения о том, что действительно советский инженер Гроховский в 30-е годы прошлого столетия разработал приспособление, с помощью которого можно было приземляться из самолёта с низких высот и на малой скорости без парашюта. Правда, испытания давали большой процент гибели. Накануне войны Гроховский был репрессирован. Судьба его изобретения неизвестна.

В книге немецкого автора Алькмара Гове «Внимание, парашютисты!» есть такие строки: «Советские самолёты на бреющем полёте пролетали над покрытыми снегом полями и сбрасывали пехотинцев с оружием без парашютов прямо в глубокий снег.» Ниже шло примечание переводчика: «В 1930-х годах в СССР действительно проводились эксперименты по беспарашютному сбрасыванию десантников с минимальной высоты с легкомоторных самолётов (в частности, спомощью „кассет Гроховского“). Но в реальных боевых условиях такая методика не применялась.»

Единственный самолет, технические характеристики которого позволяли провести подобное десантирование, это Г-2 - десантно-грузовой (до 38 десантников) вариант знаменитого ТБ-3, который, в свою очередь, являлся военной модификацией АНТ-6. При максимальной скорости 190 - 208 км/час, посадочная скорость составляла около 60 км/час. Самолет мог садиться на необорудованные посадочные полосы с глубиной снежного покрова до 1 метра.

Летчики, воевавшие на ТБ-3, рассказывали, что он хорошо вел себя на высоте 2−3 метра при скорости полета 70−80 км/час, чем они иногда пользовались, сбрасывая грузы.

Член Международной ассоциации историков Второй мировой войны профессор Юрий Рубцов так прокомментировал эту легенду:

Думаю, что сюжеты романа и стихотворения протоиерея Александра Тоготина основаны на вполне реальной легенде. Восхищение нашими орлами-десантниками помноженное на действительно легендарный характер нашей победы под Москвой не могло не привести к созданию таких легенд. А фактической базой для них были предвоенные испытания контейнера Гроховского и вполне реальный авиадесант, выброшенный на Можайской линии обороны, правда, с парашютами.

5 октября 1941 года наша воздушная разведка обнаружила 25-километровую немецкую моторизированную колонну, которая полным ходом двигалась по Варшавскому шоссе в направлении Юхнова. 200 танков, 20 тысяч пехоты на автомашинах в сопровождении авиации и артиллерии представляли смертельную угрозу для Москвы, до которой оставалось 198 километров. Советских войск на этом пути не было. Лишь в Подольске имелось два военных училища: пехотное - ППУ (начальник училища генерал-майор Василий Смирнов, численность - 2000 курсантов) и артиллерийское - ПАУ (начальник училища полковник Иван Стрельбицкий, численность -1500 курсантов).

Для того, чтобы дать им время занять оборону, был сброшен небольшой авиадесант под командованием капитана Сторчака. Подольские курсанты вскоре объединились с группой Сторчака. И они вместе сдерживали колонну несколько суток до прибытия подкрепления.

Погибли почти все, но не дали фашистам прорваться к Москве. Этот подвиг достоин и легенд, и романов, и песен, и кинофильмов.

От редакции сайта

Дискуссии о том, мог ли быть беспарашютный десант в самом начале войны, время от времени разгораются на страницах печатных изданий и в интернете на различных форумах. Многие не сомневаются в этом и с восторгом пишут о доблестных советских десантниках, умеющих прыгать с самолета без парашюта и совершать другие немыслимые подвиги.

Да, наши солдаты проявляли удивительное бесстрашие и готовность к самопожертвованию, и мы можем ими гордиться. Но беспарашютные прыжки - это, прежде всего, свидетельство не мужества советского солдата, а свидетельство той страшной паники, которая царила в конце 1941 года в Главной ставке.

В начале октября 1941 г. силам немецкой группы армий "Центр" удалось прорвать оборону советских войск и окружить западнее Вязьмы четыре советские армии. Наши потери превысили 380 тысяч человек; в плен попало свыше 600 тысяч. Дорога на Москву была открыта. Фронт, по-существу, держался лишь чудом. Сталинский режим агонизировал, и высшие чины этого режима, в диком ужасе от своего неминуемого краха, отдавали жуткие по своей жестокости и бессмысленности приказы. Сталин со своми трусливыми холуями бросал в прорыв сотни тысяч безоружных людей, стремясь, если не огневой мощью, так трупами защитить себя от грядущей расплаты за содеянные зверства 30-х годов. Видимо, если бы закончились резервы из мужчин призывного возраста, сталинское окружение, защищая свои жизни, было готово бросить на смерть женщин, детей и стариков. Но ситуацию несколько исправили морозы. И одним из подтверждений подобной истеричной паники высшего руководства является осуществление плана по выброске десанта без парашютов. Это было просто бессмысленное уничтожение собственной живой силы.

Почему я так думаю? Доводы автора в пользу того, что при десантировании погибло всего 12 % десантников, я считаю просто наивными. Не могли самолеты лететь со скоростью 70 км на высоте 2-3 метра над землей. При этих условиях крыло просто не будет обладать нужной подъемной силой. Следовательно, летели они значительно выше и с большей скоростью. А что значит прыгать на скорости 150-250 км с высоты, допусим, 10-20 метров, пусть даже и в глубокий снег? Это обязательное увечье, если не смерть. Трудно представить, как могли десантники прыгать на такой скорости с винтовками и гранатами. Еще труднее представить, что они прыгали с ПТР-ами (противотанковые ружья), вес которых был не менее 24 кг (ПТР системы Рукавишникова). Да это ружье просто убило бы десантника, упади он с ним на снег. Считаю, что 90 % всех десантников было обречено. А немногие оставшиеся в живых, вряд ли могли успешно противостоять врагу.

Возникает и другой вопрос - чем оставшиеся в живых остановили танки врага? Противотанковых орудий у них не было, а сдержать танки лишь легким стрелковым оружием и гранатами вряд ли возможно. Поэтому затею с беспарашютным десантированием считаю совершенно бесполезной в военном отношении и губительной для личного состава. И отдать приказ на ее проведение могли лишь люди, потерявшие от страха любые представления о реальности.

В том, что советский десант действительно мог быть послан на бессмысленное уничтожение, меня убеждает рассказ одного ветерана ВОВ, который я услышал от него в середине 70-х.

Он служил на Черноморском флоте. Глубокой осенью 41 года их экипаж в числе многих других перебросили под Москву. Без зимней одежды, без оружия. Часть их держала оборону под Истрой. Немцы закрепились на противоположенном высоком берегу реки, и безоружных черноморцев бросали в многочисленные и бессмысленные атаки на врага. Перед атакой краткий приказ: оружие добыть в бою! И шли матросики на пулеметы - с матом, закусив ленточки бескозырок, в легких ботинках - сам ветеран, рассказывая это, говорил "в штиблетах" - продираясь через сугробы и заваливая лед на Истре своими трупами. Черные бушлаты лежали друг на друге в три ряда, - вспоминал ветеран, - но тот берег так и не взяли...

Можайский десант, если он и был, так же можно отнести к подобным героическим, но кровавым и совершенно бессмысленным военным операциям.

Вечная вам память, можайские десантники!

Легенда о Можайском десанте

Протоиерей Александр Тоготин утверждает, что в октябре 1941 года фашистской танковой колонне преградили путь сотни сибиряков, сброшенных с самолётов без парашютов в сугробы

В нашу редакцию обратился протоиерей Александр Тоготин из Бронницкого храма. Он принёс своё стихотворение-песню в память о подвиге советских десантников под Можайском зимой 1941 года и попросил помочь в розыске документов о том бое, который якобы до сих пор засекречен. Протоиерей Тоготин сослался на рассказы пожилых прихожан и на роман Юрия Сергеева «Княжий остров», где описано это событие. Вот стихотворение батюшки.

МОЖАЙСКИЙ ДЕСАНТ

«Дугласы» взметали сугробы на земле,

Прыгали солдаты в белоснежной мгле...

Им не выдавали даже парашют,

Потому что был он непригоден тут.

Кто остался целым, выдержав удар,

Тот в гранату быстро вкручивал запал.

И под танк бросался, жертвуя собой.

Это был великий под Можайском бой.

Снег от русской крови в поле заалел.

Ни один из наших там не уцелел.

Он свою могилу под Москвой нашёл.

Создавая это стихотворение, протоиерей, по его словам, основывался на сведениях из романа "Княжий остров". Процитируем:

«Жуков сурово оглядел лица присутствующих военноначальников:

Что будем делать? Немцы идут к Москве! Как вы могли не укрепить стратегически важное шоссе, танковое направление? Такую колонну трудно остановить! Невозможно выбросить им войска наперерез... Они почти в дамках. Есть бомбардировщики на аэродроме?

Не успеть... - Жуков задумался, прошёлся по комнате и приказал. - Готовить десант!

Братья!!! - зычно крикнул Жуков новобранцам. - Колонна немецких танков прорвалась к Москве и скоро будет в столице... Нет средств их остановить, а надо это сделать, чтобы не посеять панику и не пролить невинную кровь мирных людей. Я не могу вам приказать пойти на это... Я прошу вас... Нужны только добровольцы. Вон в тех машинах собраны противотанковые ружья, гранаты и взрывчатка... Ставлю задачу, равной которой не было в истории войн. И не будет, наверное... Вы видите, что сама природа встала на защиту святого Отечества, такого снега давно не помнила подмосковная земля. На бреющем полёте надо выбросить десант перед танковой колонной и остановить её. Нужно будет прыгать в снег без парашютов - их нет... Нет у нас и иного выхода. Добровольцы! Три шага вперёд!

Колыхнулся и единым монолитом весь полк сделал три шага. Ни одного человека не осталось на месте.

С Богом! Таких солдат нет ни в одной армии мира. И никогда не будет!

Жуков низко поклонился солдатам и приказал:

Раздать противотанковые средства!

С сердцем плохо, товарищ генерал армии?

Всё нормально.

Остальные приняли неравный бой... Вечная память русскому воину! Помолитесь за них, люди... Помяните Можайский десант».

В книге "Воздушные десанты Второй мировой войны" указывается, что русские применяли десантирование пехоты в снег с низко летящего самолёта при помощи так называемого контейнера Гроховского. В некоторых справочных документах имеются сведения о том, что действительно советский инженер Гроховский в 30-е годы прошлого столетия разработал приспособление, с помощью которого можно было приземляться из самолёта с низких высот и на малой скорости без парашюта. Правда, испытания давали большой процент гибели. Накануне войны Гроховский был репрессирован. Судьба его изобретения неизвестна.

В книге немецкого автора Алькмара Гове «Внимание, парашютисты!» есть такие строки: «Советские самолёты на бреющем полёте пролетали над покрытыми снегом полями и сбрасывали пехотинцев с оружием без парашютов прямо в глубокий снег.» Ниже шло примечание переводчика: «В 1930-х годах в СССР действительно проводились эксперименты по беспарашютному сбрасыванию десантников с минимальной высоты с легкомоторных самолётов (в частности, спомощью «кассет Гроховского» ). Но в реальных боевых условиях такая методика не применялась.»

Единственный самолет, технические характеристики которого позволяли провести подобное десантирование, это Г-2 - десантно-грузовой (до 38 десантников ) вариант знаменитого ТБ-3, который, в свою очередь, являлся военной модификацией АНТ-6. При максимальной скорости 190 - 208 км/час, посадочная скорость составляла около 60 км/час. Самолет мог садиться на необорудованные посадочные полосы с глубиной снежного покрова до 1 метра.

Летчики, воевавшие на ТБ-3, рассказывали, что он хорошо вел себя на высоте 2-3 метра при скорости полета 70-80 км/час, чем они иногда пользовались, сбрасывая грузы.

5 октября 1941 года наша воздушная разведка обнаружила 25-километровую немецкую моторизированную колонну, которая полным ходом двигалась по Варшавскому шоссе в направлении Юхнова. 200 танков, 20 тысяч пехоты на автомашинах в сопровождении авиации и артиллерии представляли смертельную угрозу для Москвы, до которой оставалось 198 километров. Советских войск на этом пути не было. Лишь в Подольске имелось два военных училища: пехотное - ППУ (начальник училища генерал-майор Василий Смирнов, численность - 2000 курсантов ) и артиллерийское - ПАУ (начальник училища полковник Иван Стрельбицкий, численность -1500 курсантов ).

Материал взят с сайта Свободная пресса.

К 70-ЛЕТИЮ ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЫ

В октябре 1941 года немецкие войска начали решительное наступление на Москву. Тогда в окружение под Вязьмой попали четыре армии Западного и Резервного фронтов.

Дорога на Москву была открыта, лишь несколько десятков тысяч человек отчаянно сопротивлялись многократно превосходящим числом и техникой войскам группы «Центр». Сдержать натиск врага удалось благодаря героизму сотен тысяч окруженных под Вязьмой, сковавших почти на две недели 28 немецких дивизий. Ввиду критического положения Ставка назначила командующим Западным фронтом генерала армии Г. К. Жукова. Под его командованием развернулась оборонительное сражение за Москву на гигантской дуге от Тулы до Калинина (Твери). Жуков разместил штаб в Перхушкове, деревне на Можайском шоссе, примерно в 40 километрах от Москвы. Наши войска отразили несколько попыток фланговых группировок немцев охватить столицу. О том, как была отражена одна из таких попыток врага, мы узнаем, открыв малоизвестную страницу героической обороны Москвы.

Зимой 1941 года Жуков направился на машине в небольшой городок, где временно разместился штаб армии, потерявший связь и контроль над войсками. Он увидел, что конвоиры выводят из здания штаба летчика со связанными за спиной руками.
– В чем дело? – спросил он холеного майора НКВД, сопровождавшего арестованного.
– Паникер… Берия лично приказал арестовать и расстрелять без суда.
– За что?
– Известил штаб, что к Москве идет по шоссе колонна немецких танков и что она уже за Можайском.
– Это правда? – обратился Жуков к летчику.
– Правда. Час назад сам видел… Пятьдесят один танк, машины с пехотой.
– Паникер, товарищ генерал армии! – зло проговорил майор и толкнул летчика в спину.
– Отставить, – приказал Жуков и тут же добавил, обращаясь к летчику, – садитесь в спарку и немедленно проверить.
– А вы полетите с ним, майор! – сказал Жуков.
– Товарищ генерал, я исполняю особый приказ своего начальства. Он… Он увезет меня к немцам!
– Откажетесь – прикажу расстрелять вас немедленно! – жестко сказал Жуков,– верните пилоту ремень и личное оружие. Я ему верю.
Затем обратился к летчику:
– Садитесь в мою машину и отправляйтесь на аэродром. Я буду ждать.

Уже через час машина вернулась, и в штаб влетел все тот же майор.
– Сведения подтвердились… пятьдесят четыре танка, колонна бронемашин и грузовиков с солдатами… Идут прямым ходом на Москву… Сам считал, нас обстреляли!
Жуков обратился к присутствующим в штабе командирам:
– Что будем делать? Немцы идут к Москве! Как вы могли не укрепить стратегически важное шоссе, не закрыть танкоопасное направление! Такую колонну трудно остановить! Сейчас нет никакой возможности бросить им войска наперерез… Есть ли бомбардировщики на аэродроме?
– Есть, но израсходованы бомбы. Ни одной не осталось. Можно транспортные ТБ-3 послать в Москву на склады, – предложил один из генералов.
– Не успеть… – Жуков задумался и неожиданно приказал,– готовьте десант!
– Нет парашютов, – подал голос один из летчиков.
– Готовить десант! – повторил Жуков. – Когда я ехал сюда, видел на марше свежий полк сибиряков недалеко от аэродрома, задержать его, повернуть к самолетам. Едем туда.

Когда начальство прибыло к аэродрому, полк сибиряков был уже выстроен на летном поле. Жуков невольно залюбовался, глядя на здоровых, румяных молодцов в белых полушубках. Полк, увидев приближающегося Жукова, замер.
– Братья!!! – крикнул Жуков новобранцам. – Колонна немецких танков прорвалась к Москве и скоро будет в столице… Нет средств их остановить, а надо это сделать, чтобы не посеять панику и не пролить невинную кровь мирных людей. Я не могу вам приказать пойти на такое… Я прошу вас… Нужны только добровольцы. Вон в тех машинах собраны противотанковые ружья, гранаты и взрывчатка… Ставлю задачу, равной которой не было в истории войн. И не будет, наверное… Вы видите, что сама природа встала на защиту нашего святого Отечества, такого снега давно не помнит подмосковная земля. На бреющем полете надо выбросить десант перед танковой колонной и остановить ее. Нужно будет прыгать в снег без парашютов – их нет… Нет у нас и иного выхода. Добровольцы! Три шага вперед!
Колыхнулся и единым монолитом весь полк сделал три шага. Ни одного человека не осталось на месте.
– С Богом! Таких солдат нет ни в одной армии мира. И никогда не будет!
Жуков низко поклонился солдатам и приказал:
– Раздать противотанковые средства!
Транспортные самолеты тяжело отрывались от земли и брали курс на Можайск. Жуков смотрел им вслед, заложив правую руку за шинель. Обеспокоенный ординарец спросил:
– Что, с сердцем плохо, товарищ генерал Армии?
– Всё нормально.

В то время, когда последний самолет оторвался от земли, Жуков сжал возле сердца иконку Божией Матери, которую носил с собой с начала войны, и прошептал слова молитвы. Потом, не страшась уже никого, резко перекрестился и тяжелой походкой направился к машине. Усаживаясь, сказал шоферу:
– Не могу себе представить ни американца, ни англичанина, ни даже немца, который добровольно без парашюта прыгает с самолета!

… За последний месяц рядовой Сергей Кравцов стал добровольцем дважды: первый раз – когда сумел снять положенную ему бронь и ушел с оборонного завода в Омске на фронт, второй раз – полчаса назад, когда услышал слова Жукова. Нет, он не жалел о своих решениях, но только сейчас, сидя в темном фюзеляже транспортного самолета, он понял, что ему предстоит сделать, и испугался. Испугался того, что не сможет выпрыгнуть, не сможет перебороть естественного страха или разобьется при падении и не поможет товарищам. Он нащупал связку гранат – главное его оружие против танков, сжал автомат и попытался представить будущий прыжок. Говорили, что прыгать лучше боком, чтобы не сломать ноги, сгруппироваться, на земле – перевернуться несколько раз и вступить в бой. В теории, вроде выходило, что ничего страшного, но как будет в реальности? Сергей постарался отвлечься. Он вспомнил, как его провожали мама с Аленкой, как они плакали и просили обязательно вернуться.

За свою короткую жизнь Сергей успел немного: закончил школу, несколько месяцев поработал на заводе, познакомился с Аленкой, которую уже считал своей невестой. Сейчас Сергею даже стало неловко перед мамой, которую он попросил оставить их с Аленкой на несколько минут перед отправкой на фронт. Но Аленка обещала ждать, и это наполняло сердце Сергея надеждой. Створки товарного вагона закрыли не сразу, и он еще долго видел, как они вдвоем стояли на перроне, плакали и махали ему руками…

Команда «приготовиться к прыжку!» прозвучала совершенно неожиданно. Сергей вскочил, еще раз проверил гранаты и автомат. Самолет несся над землей так быстро, что бойцы, один за другим исчезающие в снежном буране, оставались далеко позади, и казалось, что никогда они не соберутся в единую боевую единицу. Сергей подошел к люку, зажмурился и, слегка подталкиваемый сзади, ринулся вниз. В первое же мгновение его пронизала нестерпимая боль, и он, несколько раз, перевернувшись, потерял сознание.