На главной площади очередь установилась еще в пять часов, когда за выбеленными инеем полями пели далекие петухи и нигде не было огней. Тогда вокруг, среди разбитых зданий, клочьями висел туман, но теперь, в семь утра, рассвело, и он начал таять. Вдоль дороги по двое, по трое подстраивались к очереди еще люди, которых приманил в город праздник и базарный день.

Мальчишка стоял сразу за двумя мужчинами, которые громко разговаривали между собой, и в чистом холодном воздухе звук голосов казался вдвое громче. Мальчишка притопывал на месте и дул на свои красные, в цыпках руки, поглядывая то на грязную, из грубой мешковины одежду соседей, то на длинный ряд мужчин и женщин впереди.

– Слышь, парень, ты-то что здесь делаешь в такую рань? – сказал человек за его спиной.

– Это мое место, я тут очередь занял, – ответил мальчик.

– Бежал бы ты, мальчик, отсюда, уступил бы свое место тому, кто знает в этом толк!

– Оставь в покое парня, – вмешался, резко обернувшись, один из мужчин, стоящих впереди.

– Я же пошутил. – Задний положил руку на голову мальчишки. Мальчик угрюмо стряхнул ее. – Просто подумал, чудно это – ребенок, такая рань, а он не спит.

– Этот парень знает толк в искусстве, ясно? – сказал заступник, его фамилия была Григсби. – Тебя как звать-то, малец?

– Наш Том, уж он плюнет что надо, в самую точку – верно, Том?

Смех покатился по шеренге людей.

Впереди кто-то продавал горячий кофе в треснувших чашках. Поглядев туда, Том увидел маленький жаркий костер и бурлящее варево в ржавой кастрюле. Это был не настоящий кофе. Его заварили из каких-то ягод, собранных на лугах за городом, и продавали по пенни чашка – согреть желудок, но мало кто покупал, мало кому это было по карману.

Том устремил взгляд туда, где очередь пропадала за разваленной взрывом каменной стеной.

– Говорят, она улыбается , – сказал мальчик.

– Ага, улыбается, – ответил Григсби.

– Говорят, она сделана из краски и холста.

– Точно. Потому-то и сдается мне, что она не подлинная. Та, настоящая, – я слышал – была на доске нарисована в незапамятные времена.

– Говорят, ей четыреста лет.

– Если не больше. Коли уж на то пошло, никому не известно, какой сейчас год.

– Две тысячи шестьдесят первый!

– Верно, так говорят, парень, говорят. Брешут. А может, трехтысячный! Или пятитысячный! Почем мы можем знать? Сколько времени одна сплошная катавасия была… И достались нам только рожки да ножки.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Конспект урока. 7 класс.

Тема: « Тайна жизни в одной улыбке

(по рассказу Рэя Брэдбери « Улыбка»)

Подготовила и провела

учитель русского языка и литературы

Дациева Алина Амировна

Цели: -- Учить вдумчивому, внимательному чтению;

-- развивать навыки анализа рассказа;

Прививать интерес к мировой культуре.

Развивать творческое воображение, мышление, речь учащихся

Мне улыбается Джоконда

Из-за гор через сотни лет.

Лев Озеров.

Ход урока.

I. Организационный момент.

II. Знакомство с темой и целью урока.

III. Вступительное слово учителя.

1).Здравствуйте, дорогие ребята и уважаемые взрослые, мы рады приветствовать вас. Я желаю всем нам творческого вдохновения.(музыка) Ты входишь в мир, как в двери мастерской. Ты можешь сделать его лучше, красивее, потому что в каждом человеке заложена способность к творчеству. А часть радости творца обязательно передаётся его творению. Потом её почувствуют те, кто будет на это творение смотреть или читать, или слушать. Выходит, что творчество-это передача по цепочке радости. Радости от того, что мир с тобой рядом прекрасен.

XX1 век, как никакой другой, перевернул мир, ускорил его прогресс. Человечество вкусило плоды цивилизации, но, может быть, оно что-то утратило, все быстрее и быстрее устремляясь за материальными благами. Нуждаются ли духовные ценности человеческой цивилизации в защите? На это вопрос мы должны ответить в конце сегодняшнего урока.

Культура, не была ли ты гонима

Из страны в страну,

Из века в век.

От того ли так неотвратимо

Обнищал и гибнет человек?

Н. Спирина

Рассказы американского писателя Рэя Брэдбери при своем небольшом объеме удивительно емкие. И чем глубже вникаешь в повествование, тем острее видишь и серьезнее задумываешься над тем, что происходит вокруг. Брэдбери пишет: «Будущее рождается из настоящего. Будущее создаётся нами сейчас. В каждую минуту, которую мы проживаем, нам дана возможность творить его.»

Один из сильнейших его рассказов – « Улыбка», ему и посвящен наш урок. Этот рассказ позволит нам связать воедино прошлое, настоящее и будущее и понять, что в наших руках «построить» спасительный мост над бездной, куда неудержимо устремляется человечество, - мост, сложенный из важных духовных составляющих: нравственности, традиции, любви и красоты. Без этого человечество обречено на вымирание и гибель.

Построить этот мост нам помогут произведения искусства: шедевры живописи, музыкальная классика и поэзия.

Рей Брэдбери в новелле рисует странную фантастическую картину.

О чём он стремится предупредить человечество, а может быть он что-то предсказывает? Для того чтобы правильно ответить на этот вопрос заглянем в биографию автора.

2) Брэдбери краткие сведения из биографии. Группа учащихся.

1. Родился 22 августа 1920 года в маленьком городке Уокиган в неимущей семье. Отец был электриком. В детские года его окружали любовь и забота близких людей, поэтому детство навсегда осталось золотой порой, а семья - наибольшей ценностью в жизни.

2. “У меня не было средств, чтобы поступить в университет, впрочем, в университете ничего не дают для становления личности, писатель должен учить себя сам. Я посещал публичную библиотеку, работал там З- 4 дня каждую неделю. До 20 лет я уже прочитал все значительные пьесы, знал американскую, французскую, итальянскую, английскую истории…”

3. В 1932 году начал писать. Первый рассказ опубликован в 1938 году. Каждую неделю Рей Бредбери пишет по рассказу, но публикует лишь некоторые, остальное сжигает. В 1934 году семья Брэдбери перебирается в Лос-Анджелес, где Рэй проживает и по сей день. Детство и юношество писателя прошли во времена Великой депрессии, средств на университетское образование у него не было, тем не менее, приняв едва ли не в 12 лет решение стать писателем, Рэй с завидным упорством ему следовал, никогда не задумываясь об иной профессии. Будучи молодым он продавал газеты, затем несколько лет жил за счёт жены, пока в 1950 году наконец не было опубликовано первое его крупное произведение - «Марсианские хроники». Затем - повесть «451 градус по Фаренгейту». Далее его слава разрослась до всемирной.

4. Интересные факты: любимым героем был капитан Немо; воспитывался на семейной легенде о прабабушке, которую якобы сожгли во время процесса над ведьмами в 1692 году; автор свыше 800 произведений разных жанров; второе имя достал в честь актера Дугласа Фербенкса.

5. Звания и награды Рея Брэдбери

Почетный доктор литературы колледжа Уиттьер (штат Калифорния). Лауреат премий О"Генри, Бенджамина Франклина, премии Американской академии, премии Энн Радклифф, премии "Гэндальф". В 1988 году удостоен титула "Гранд-мастер". В 1989 - премия Брэма Стокера "за достижения всей жизни".

6. что до моего могильного камня

«А что до моего могильного камня? Я хотел бы занять старый фонарный столб на случай, если вы ночью забредете к моей могиле сказать мне «Привет!». А фонарь будет гореть, поворачиваться и сплетать одни тайны с другими - сплетать вечно. И если вы придете в гости, оставьте яблоко для меня…

3) Слово учителя. Рей Дуглас Брэдбери вошел в литературу как писатель-фантаст, как писатель с не какой-нибудь творческой фантазией. Его произведения захватывают своей невероятностью, оригинальностью. Когда их читаешь, кажется, что человек не способен такое даже вообразить. Погружаешься вместе с героями произведений в будущее, в прошлое, сопровождаешь их, сочувствуешь им, находишься рядом с ними и стараешься даже помочь.- А что же такое фантастика?

Теория литературы

Фантастика - что-то, выдуманное, маловероятное, созданное воображением, показанное в очень преувеличенном или чрезвычайном виде

Рей Бредбери говорил: «Все это (технические новшества и удобства) не принесет вам ровным счетом никакой пользы, если вы не научитесь по-настоящему читать и писать».

Что значит по-настоящему читать и писать? (Нужно уметь «читать» между строк то, что хочет сказать своим читателям автор.) Давайте присмотримся. Блиц-опрос:

Какой идет год в новелле? (2061)

Во сколько часов установилась очередь? (В 5 утра)

За кем в очереди встал мальчишка(За двумя мужчинами)

Как звучит фамилия «заступника» Тома? (Григсби)

О чем говорит Том: «Это больше никогда не вернется?» (О цивилизации),

Как Том объяснил причину своего отказа плевать на картину(«она же красивая».)

Во сколько Том вернулся домой (9ч вечера)

Что сделали Григсби и Билл Гендерсон с типографией и складом боеприпасов (Взорвали их)

Какой предмет отличат полицейских от других людей? (Желтые шнурки на запястьях.)

Что приманило людей в город? (Праздник, базарный день)

4). Анализ рассказа.

1.Ребята а какие праздники знаете вы? Дети называют различные праздники. После этого на доску выводится слайд .

религиозные

обрядовые

государственные

Посвящённые

памятным

событиям

домашние

Пасха

Рождество

троица

Масленица

Ивана Купала

День независимости

День конституции

День соборности

День учителя

День победы

День космонавтики

День рождения

Крестины

Новый год

Годовщина свадьбы

Праздники

2. Слайд 3 . Посмотрите, какие толкования даются слову «праздник» в словарях.

Праздник – 1. Нерабочий день, установленный государственной властью в честь или память какого-либо выдающегося события. 2. Выходной, нерабочий день. 3. День, особо отмечаемый обычаем или церковью. 4. День радости и торжества по поводу чего-нибудь. 5. День игр, развлечений и т.п.

Праздники всегда сопровождают человеческую жизнь, украшают ее, поэтому их ждут.

3.Взгляните на полотна русских и западноевропейских художников, где запечатлены разные праздники.

Корзухин. « Воскресный день».

Кустодиев. « Масленица».

Кустодиев. « Масленица».

Кустодиев « Троицын день».

Трутовский. « Колядки в Малороссии».

Богданов-Бельский. « День рождения в саду».

Семирадский. « Ночь накануне Ивана Купалы».

Каким настроением пронизаны все полотна? Какие чувства переполняют людей? (Радость, веселье, счастье. Колорит картины яркий, праздничный, теплый.)

Ребята, попрошу вас назвать ассоциации, которые возникают у вас, когда вы слышите слово « праздник».

А теперь, ребята, с какими чувствами, мыслями ассоциируется у вас праздники, которые устраиваются в рассказе Рея Брэдбери "Улыбка".

Сравните, ребята, два кластера и скажите, к каким выводам приводит нас рассказ американского писателя Рея Брэдбери. (То, что люди называют в рассказе праздником, больше похоже на кошмар, на чудовищное недоразумение. Такое ощущение, что человек перестал быть человеком, а стал чем-то иным.

Что чувствуют эти люди? (Злобу, ненависть, презрение

Скажите, может ли праздник вызывать такие чувства?

Не напоминают ли они вам -люди, стоящие в очереди, -кого-нибудь?

А ведь это изображения воинов, это в бою они кричат, ненавидят, презирают, А в новелле Брэдбери война еще идет? (Нет) Почему же в душах людей война все еще продолжается?

Давайте прочитаем, что они говорят мальчику, чему его учат.

5) .Чтен ие диа лога по ролям (опережающее задание на дом)

«Мальчишка стоял сразу за двумя мужчинами, которые громко разговаривали между собой, и в чистом холодном воздухе звук голосов казался вдвое громче.

Слышь, парень, ты-то что здесь делаешь в такую рань? - сказал человек за его спиной.

Это мое место, я тут очередь занял,- ответил мальчик.

Бежал бы ты, мальчик, отсюда, уступил бы свое место тому, кто знает в этом толк!

Оставь в покое парня,- вмешался, резко обернувшись, один из мужчин, стоящих впереди.

Я же пошутил.- Задний положил руку на голову мальчишки. Мальчик угрюмо стряхнул ее.- Просто подумал, чудно это - ребенок, такая рань, а он не спит.

Этот парень знает толк в искусстве, ясно? - сказал заступник, его фамилия была Григсби.- Тебя как звать-то, малец?

Том.

Наш Том, уж он плюнет что надо, в самую точку - верно. Том?

Точно!

Смех покатился по шеренге людей».

Какое чувство вызывает у вас образ мальчика?

Над чем смеются люди в шеренге?

Как вы понимаете фразу: «Этот парень знает толк в искусстве»?

Прочтите отрывок, в котором вас больше всего взволновало поведение или рассуждения взрослых людей. (« - Во-во."А все эта орава идиотов, которая заправляла миром в прошлом! Вот и стоим здесь с самого утра, кишки подвело, стучим от холода зубами - ядовитые троглодиты, ни покурить, ни выпить, никакой тебе утехи, кроме этих наших праздников, Том. Наших праздников...

Вспомните, какие еще праздники были у этих людей? (по тексту.) О чем это говорит?

(Том мысленно перебрал праздники, в которых участвовал за последние годы. Вспомнил, как рвали и жгли книги на площади и все смеялись, точно пьяные. А праздник науки месяц тому назад, когда притащили в город последний автомобиль, потом бросили жребий и счастливчики могли по одному разу долбануть машину кувалдой!..) /

Люди уничтожают то, что создавалось умом и сердцем на протяжении столетий, то, в чем воплощены интеллект, разум, чувства, красота и мечты./

Чем порождены эти ужасные « праздники»? Как это объясняет Григсби»?

Какими вы видите этих людей будущего из рассказа Брэдбери? / Озлобленные, грубые, не верят ни во что и влачат жалкое существование, уничтожают все следы красоты и культуры/.

Сравните их с персонажами картин Энсора, Бёрклина, Сальвадора Дали.

Чем похожи герои рассказа « Улыбка» на персонажей продемонстрированных картин? / внутренняя одержимость, бесноватость, злоба, безжизненные лица напоминают застывшие маски. Страшно оказаться в толпе среди этих людей./

Итак, в рассказе Рэя Брэдбери « Улыбка» речь тоже идет о празднике – одном в ряду многих. Что же это за праздник? (Это « праздник» оплевания и уничтожения шедевра Леонардо да Винчи « Джоконда (Мона Лиза)».

Зачем выстроились в длинную очередь герои рассказа с 5 часов утра? /лишь. За тем, чтобы плюнуть в картину./

Имеет ли к этому празднику государственная власть? Подтвердите это текстом

Как можно оценить власть, которая устанавливает такие праздники? /Она безнравственная, бездуховная, варварская, страшная, поощряющая разрушение, злобу и ненависть.

10.А ведь « Мона Лиза» пережила времена, когда люди стояли долгими ночами в очереди, чтобы только увидеть ее улыбку.

11. Как чувствуют себя люди, приближаясь к знаменитому шедевру? / копят слюну, подвигаются вперед, идут с расширившимися зрачками. Торжество ненависти в силе плевка./

12 Когда их праздник достигает кульминации? / Собравшейся толпе разрешили уничтожить шедевр, и началась «свистопляска». С.43/

13. Обратите внимание, кто участвует в празднике? / все поколения: ужасные старухи, мужчины и мальчик, который не поддался общему безумию, сначала стоит, притихнув, в стороне, а потом всхлипывая, убегает./

14. Что привело Тома на праздник? / 1) «говорят, она улыбается»; 2) « говорят, она сделана из краски и холста»; 3) « говорят, ей четыреста лет».

15. На первом месте у Тома - улыбка. Как вы думаете, почему? / Люди из будущего разучились улыбаться, не выражая тем самым расположение и радость. А это тоже признак культуры, а именно культура ненавидима взрослыми героями рассказа Рэя Брэдбери. У ребенка же потребность в радости и любви. В жизни ему этого не хватает.

И вот Том перед знаменитой картиной. Остановимся и мы перед ней.

Тихо звучит музыка « Аве, Мария» Ф.Шуберта, и на фоне ее учащиеся читают стихотворения:

« Еще не видно лица на портрете…» Льва Озерова

Еще не видно лица на портрете.

Ни рук на нем, ни одежды нет.

Как воплощается замысел в цвете?

Как возникает женский портрет?

Художник не отрывает взора

От натурщицы, от полотна.

– Можете шевелиться, синьора,

Ваша скованность мне вредна.

Смуглая женщина в свете зыбком,

Прост и чудесен ее наряд.

Неуловима ее улыбка,

Необъясним ее чистый взгляд.

То ли улыбка, то ли догадка,

То ли намек, то ли укор.

Бежит пробор посередке гладко

И пропадает тропой среди гор.

Еще кантилена, еще два аккорда.

Послеобеденный ровный свет.

Музыку слушает Джоконда.

Леонардо пишет портрет

16. Какое чувство испытывает Том, глядя на картину? Почему не смог плюнуть в нее, как все? Варварское желание уничтожено красотой.

17. Почему в руке у него оказалась улыбка?

18. Представьте себя на месте героя и подержите на ладони эту удивительную улыбку. Как и Том, бережно закроем ладонь, а потом осторожно откроем, вглядимся в улыбку, которой 500 лет, глазами мальчика из уродливого, искореженного мира, пережившего атомную катастрофу.

Улыбка Джоконды (Читает подготовленный ученик)

Летел в ее улыбку камень,

Вонзая нож по рукоять.

Посмотрит темными зрачками-

И улыбается опять.

Из Лувра выкрали. И даже

На Пикассо упала тень.

Но вновь она на вернисаже

Улыбкою встречает день.

Смеялись флейты,

Пели скрипки

На всех сеансах год подряд,

Чтоб вызвать этот миг улыбки,

Непостижимый этот взгляд.

Умолкло все,

Все притаилось

На всех ветвях, на всех кустах,

Когда улыбка появилась

У Монны Лизы на устах.

Постичь до дна улыбку надо,

Чтоб увидать ее в венце

Измученного Леонардо

С улыбкой на худом лице

Левша, он сам сработал рамку,

Сам врезал в рамку вензеля.

С тех пор улыбкой этой самой

Интересуется земля.

Джоконда властно и коварно

Сквозь линзы стекол четырех

Глядит с улыбкой лучезарной

Равно на умниц и дурех.

Смеется флейта, плачет скрипка –

Не расставались, будто с ней,

А легендарная улыбка

Меж тем с годами все ясней.

Не меркнет и не угасает,

Светлее дня,

Сильнее тьмы

Джоконда, видно, что-то знает,

Чего еще не знаем мы.

М. Лисянский

Работа в парах

- И сквозь всю эту ненависть проходит голос ребенка - чистый, искренний, добрый,
нежный, чуткий к красоте.

Расставьте в правильном порядке цитаты

«Говорят, она улыбается».

«Скоро мы ее увидим?»

«А зачем мы все тут собрались? Почему мы должны плевать?»

«А есть хоть кто-нибудь или что-нибудь, чего бы мы не ненавидели?»

«Она же красивая».

«Мир спал, освещенный луной.

А на ладони лежала улыбка».

7. «Улыбка, чудесная улыбка!»

На какие смысловые части можно разделить эти цитаты? (3группы: 1-2ожидание; 3 - 4 вопросы похожие на просьбу остановиться; 5 - 6,7 восхищение.)

19. Каковы отношения между членами семьи Тома? Откуда же эта доброта, любознательность, понимание прекрасного? 20. О чем же предупреждает нас Брэдбери в своем рассказе?

21. Есть ли в его фантастике нечто реальное? Чем вызвана тревога писателя? Можем ли мы в нашей жизни наблюдать уничтожение цивилизации, культуры? В чем это заключается?

Кто виноват, по мнению людей в очереди, в теперешнем состоянии людей? {Цивилизация)

Разве виноваты машины, типографии, картины в том, что люди уничтожают друг друга.

Вывод: люди одержимы ненавистью, которая отвратительнее всего проявляется в сцене уничтожения картины.

22. С чего начинается разрушение – с культуры или с цивилизации? Почему? Блага цивилизации – это область комфорта, а человек дорожит удобствами и наслаждениями. Ему уже трудно представить жизнь без телевизора, телефона, компьютера, самолета и т.д. И в это он вкладывает деньги. Ценности духовной культуры уже не в цене, музей, галереи, театры полупусты, классическая литература залеживается на полках, и, как следствие, беднеет речь, теряет свою выразительность, традиции уничтожаются. И… если продолжать, то мы дойдем до логического конца, описанного в рассказе « Улыбка».

Прошло уже полстолетия. Наступил новый век. Самое страшное в этой книге то, на мой взгляд, что это будущее уж очень узнаваемо, черты того далекого государства, к сожалению, проступают в нашей жизни. Самое ужасное и удивительное то, что великий фантаст и придумщик Брэдбери ничего не выдумал. Все уже было или есть сейчас. Пожарные жгут книги? Ну и что? Мы об этом знаем из истории. Не правда ли? Расскажите об этом.

Рассказ о кострах из книг в фашистской Германии, видеоматериал о сжигании книг на площади Берлина.

Брэдбери пишет, что в постиндустриальном будущем книги будут наподобие жвачки, что телевидение превратится в сплошное мыльное шоу.

А может быть будущее «по Брэдбери» уже наступило? Вот к вашему вниманию выставка из современных низкопробных молодежных журналов, вот книги, которые заполонили прилавки, вот «золотые сочинения», которые навязывают школьникам стандарт мышления, вот хрестоматии, где Толстой пересказан на 3-4 страницах. Чем не «государство будущего», заботящееся о шаблоне, о нивелировании личности

Каков бы ни был мир, а он ужасен и прекрасен. Жизнь каждого человека – это есть выбор между добром и злом, долгом и хотением. Каждый из нас становится участником непрекращающегося диалога человека с вечными вопросами человеческого бытия, диалога народов и культур, диалога между прошлым, настоящим и будущим.

Подведение итогов урока

Лозунги по группам

Люди, берегите себя от зла и души от ненависти!

Люди, берегите свою планету и друг, друга от опасности!

Люди, берегите и сохраняйте окружающий мир!

Люди, будьте добрее и человечнее!

Домашнее задание. Письменно ответить на вопрос: « Можно ли избежать катастрофы, описанной в рассказе « Улыбка»? Каким образом?

«Улыбка»

На главной площади очередь установилась ещё в пять часов, когда за выбеленными инеем полями пели далекие петухи и нигде не было огней. Тогда вокруг, среди разбитых зданий, клочьями висел туман, но теперь, в семь утра, рассвело, и он начал таять. Вдоль дороги по двое, по трое подстраивались к очереди ещё люди, которых приманил в город праздник и базарный день.

Мальчишка стоял сразу за двумя мужчинами, которые громко разговаривали между собой, и в чистом холодном воздухе звук голосов казался вдвое громче.

Мальчишка притопывал на месте и дул на свои красные, в цыпках, руки, поглядывая то на грязную, из грубой мешковины, одежду соседей, то на длинный ряд мужчин и женщин впереди.

Слышь, парень, ты-то что здесь делаешь в такую рань?-сказал человек за его спиной.

Это моё место, я тут очередь занял,-ответил мальчик.

Бежал бы ты, мальчик, отсюда, уступил бы своё место тому, кто знает в этом толк!

Оставь в покое парня,-вмешался, резко обернувшись, один из мужчин, стоящих впереди.

Я же пошутил.-Задний положил руку на голову мальчишки. Мальчик угрюмо стряхнул её. - Просто подумал, чудно это - ребёнок, такая рань а он не спит.

Этот парень знает толк в искусстве, ясно?-сказал заступник, его фамилия была Григсби.- Тебя как звать-то, малец?

Том.

Наш Том, уж он плюнет что надо, в самую точку - верно. Том?

Точно!

Смех покатился по шеренге людей.

Впереди кто-то продавал горячий кофе в треснувших чашках. Поглядев туда, Том увидел маленький жаркий костер и бурлящее варево в ржавой кастрюле. Это был не настоящий кофе. Его заварили из каких-то ягод, собранных на лугах за городом, и продавали по пенни чашка, согреть желудок, но мало кто покупал, мало кому это было по карману.

Том устремил взгляд туда, где очередь пропадала за разваленной взрывом каменной стеной.

Говорят, она улыбается ,- сказал мальчик.

Ага, улыбается,-ответил Григсби.

Говорят, она сделана из краски и холста.

Точно. Потому-то и сдается мне, что она не подлинная. Та, настоящая,я слышал,была на доске нарисована, в незапамятные времена.

Говорят, ей четыреста лет.

Если не больше. Коли уж на то пошло, никому не известно, какой сейчас год.

Две тысячи шестьдесят первый!

Верно, так говорят, парень, говорят. Брешут. А может, трехтысячный! Или пятитысячный! Почем мы можем знать? Сколько времени одна сплошная катавасия была... И достались нам только рожки да ножки.

Они шаркали ногами, медленно продвигаясь вперед по холодным камням мостовой.

Скоро мы ее увидим?-уныло протянул Том.

Еще несколько минут, не больше. Они огородили ее, повесили на четырех латунных столбиках бархатную веревку, все честь по чести, чтобы люди не подходили слишком близко. И учти, Том, никаких камней, они запретили бросать в нее камни.

Ладно, сэр,

Солнце поднималось все выше по небосводу, неся тепло, и мужчины сбросили с себя измазанные дерюги и грязные шляпы.

А зачем мы все тут собрались?-спросил, подумав, Том.-Почему мы должны плевать?

Тригсби и не взглянул на него, он смотрел на солнце, соображая, который час.

Э, Том, причин уйма.-Он рассеянно протянул руку к карману, которого уже давно не было, за несуществующей сигаретой. Том видел это движение миллион раз.-Тут все дело в ненависти, ненависти ко всему, что связано с Прошлым. Ответь-ка ты мне, как мы дошли до такого состояния? Города - груды развалин, дороги от бомбежек - словно пила, вверх-вниз, поля по ночам светятся,радиоактивные... Вот и скажи, Том, что это, если не последняя подлость?

Да, сэр, конечно.

То-то и оно... Человек ненавидит то, что его сгубило, что ему жизнь поломало. Так уж он устроен. Неразумно, может быть, но такова человеческая природа.

А если хоть кто-нибудь или что-нибудь, чего бы мы не ненавидели?-сказал Том.

Во-во! А всё эта орава идиотов, которая заправляла миром в Прошлом! Вот и стоим здесь с самого утра, кишки подвело, стучим от холода зубами - ядовитые троглодиты, ни покурить, ни выпить, никакой тебе утехи, кроме этих наших праздников, Том. Наших праздников...

Том мысленно перебрал праздники, в которых участвовал за последние годы. Вспомнил, как рвали и жгли книги на площади, и все смеялись, точно пьяные. А праздник науки месяц тому назад, когда притащили в город последний автомобиль, потом бросили жребий, и счастливчики могли по одному разу долбануть машину кувалдой!..

Помню ли я, Том? Помню ли? Да ведь я же разбил переднее стекло - стекло, слышишь? Господи, звук-то какой был, прелесть! Тррахх!

Том и впрямь словно услышал, как стекло рассыпается сверкающими осколками.

А Биллу Гендерсону досталось мотор раздолбать. Эх, и лихо же он это сработал, прямо мастерски. Бамм! Но лучше всего,-продолжал вспоминать Григсби,-было в тот раз, когда громили завод, который еще пытался выпускать самолеты. И отвели же мы душеньку! А потом нашли типографию и склад боеприпасов - и взорвали их вместе! Представляешь себе. Том?

Том подумал.

Ага.

Полдень. Запахи разрушенного города отравляли жаркий воздух, что-то копошилось среди обломков зданий.

Сэр, это больше никогда не вернётся?

Что - цивилизация? А кому она нужна? Во всяком случае не мне!

А я так готов ее терпеть,-сказал один из очереди.-Не все, конечно, но были и в ней свои хорошие стороны...

Чего зря болтать-то! - крикнул Григсби.-Всё равно впустую.

Э,-упорствовал один из очереди,-не торопитесь.- Вот увидите: ещё появится башковитый человек, который её подлатает. Попомните мои слова. Человек с душой.

Не будет того, - сказал Григсби.

А я говорю, появится. Человек, у которого душа лежит к красивому. Он вернет нам - нет, не старую, а, так сказать, ограниченную цивилизацию, такую, чтобы мы могли жить мирно.

Не успеешь и глазом моргнуть, как опять война!

Почему же? Может, на этот раз все будет иначе.

Наконец и они вступили на главную площадь. Одновременно в город въехал верховой, держа в руке листок бумаги.Огороженное пространство было в самом центре площади. Том, Григсби и все остальные, копя слюну, подвигались вперед - шли, изготовившись, предвкушая, с расширившимися зрачками. Сердце Тома билось часто-часто, и земля жгла его босые пятки.

Ну, Том, сейчас наша очередь, не зевай!

По углам огороженной площадки стояло четверо полицейских - четверо мужчин с жёлтым шнурком на запястьях, знаком их власти над остальными. Они должны были следить за тем, чтобы не бросали камней.

Это для того,-уже напоследок объяснил Григс-би,-чтобы каждому досталось плюнуть по разку, понял, Том? Ну, давай!

Том замер перед картиной, глядя на нее.

Ну, плюй же!

У мальчишки пересохло во рту.

Том, давай! Живее!

Но,-медленно произнес Том,-она же красивая!

Ладно, я плюну за тебя!

Плевок Григсби блеснул в лучах солнца. Женщина на картине улыбалась таинственно-печально, и Том, отвечая на её взгляд, чувствовал, как колотится его сердце, а в ушах будто звучала музыка.

Она красивая,- повторил он.

Иди уж, пока полиция...

Внимание!

Очередь притихла. Только что они бранили Тома- стал как пень!-а теперь все повернулись к верховому.

- Как её звать, сэр?-тихо спросил Том.

- Картину-то? Кажется, "Мона Лиза"... Точно: "Мона Лиза" .

- Слушайте объявление- сказал верховой.- Власти постановили, что сегодня в полдень портрет на площади будет передан в руки здешних жителей, дабы они могли принять участие в уничтожении...

Том и ахнуть не успел, как толпа, крича, толкаясь, мечась, понесла его к картине. Резкий звук рвущегося холста... Полицейские бросились наутек. Толпа выла, и руки клевали портрет, словно голодные птицы. Том почувствовал, как его буквально швырнули сквозь разбитую раму. Слепо подражая остальным, он вытянул руку, схватил клочок лоснящегося холста, дернул и упал, а толчки и пинки вышибли его из толпы на волю. Весь в ссадинах, одежда разорвана, он смотрел, как старухи жевали куски холста, как мужчины разламывали раму, поддавали ногой жёсткие лоскуты, рвали их в мелкие-мелкие клочья.

Один Том стоял притихший в стороне от этой свистопляски. Он глянул на свою руку. Она судорожно притиснула к груди кусок холста, пряча его.

- Эй, Том, ты что же!-крикнул Григсби. Не говоря ни слова, всхлипывая, Том побежал прочь. За город, на испещренную воронками дорогу, через поле, через мелкую речушку, он бежал и бежал, не оглядываясь, и сжатая в кулак рука была спрятана под куртку.

На закате он достиг маленькой деревушки и пробежал через неё. В девять часов он был у разбитого здания фермы. За ней, в том, что осталось от силосной башни, под навесом, его встретили звуки, которые сказали ему, что семья спит - спит мать, отец, брат. Тихонько, молча, он скользнул в узкую дверь и лёг, часто дыша.

- Том? - раздался во мраке голос матери.

- Да.

- Где ты болтался? - рявкнул отец.-Погоди, вот я тебе утром всыплю...

Кто-то пнул его ногой. Его собственный брат, которому пришлось сегодня в одиночку трудиться на их огороде.

- Ложись!-негромко прикрикнула на него мать.

Ещё пинок.

Том дышал уже ровнее. Кругом царила тишина. Рука его была плотно-плотно прижата к груди. Полчаса лежал он так, зажмурив глаза.

Потом ощутил что-то: холодный белый свет. Высоко в небе плыла луна, и маленький квадратик света полз по телу Тома. Только теперь его рука ослабила хватку. Тихо, осторожно, прислушиваясь к движениям спящих, Том поднял её. Он помедлил, глубоко-глубоко вздохнул, потом, весь ожидание, разжал пальцы и разгладил клочок закрашенного холста.

Мир спал, освещённый луной.

А на его ладони лежала Улыбка.

Он смотрел на неё в белом свете, который падал с полуночного неба. И тихо повторял про себя, снова и снова: "Улыбка, чудесная улыбка..."

Час спустя он все ещё видел её, даже после того как осторожно сложил её и спрятал. Он закрыл глаза, и снова во мраке перед ним - Улыбка. Ласковая, добрая, она была Там и тогда, когда он уснул, а мир был объят безмолвием, и луна плыла в холодном небе сперва вверх, потом вниз, навстречу утру.

Рэй Брэдбери

На главной площади очередь установилась еще в пять часов, когда за выбеленными инеем полями пели далекие петухи и нигде не было огней. Тогда вокруг, среди разбитых зданий, клочьями висел туман, но теперь, в семь утра, рассвело и он начал таять. Вдоль дороги по двое, по трое подстраивались к очереди еще люди, которых приманил в город праздник и базарный день.

Мальчишка стоял сразу за двумя мужчинами, которые громко разговаривали между собой, и в чистом холодном воздухе звук голосов казался вдвое громче. Мальчишка притоптывал на месте и дул на свои красные, в цыпках руки, поглядывая то на грязную, из грубой мешковины, одежду соседей, то на длинный ряд мужчин и женщин впереди.

Слышь, парень, ты-то что здесь делаешь в такую рань? - сказал человек за его спиной.

Это мое место, я тут очередь занял, - ответил мальчик.

Бежал бы ты, мальчик, отсюда, уступил бы свое место тому, кто знает в этом толк!

Оставь в покое парня, - вмешался, резко обернувшись, один из мужчин, стоящих впереди.

Я же пошутил. - Задний положил руку на голову мальчишки. Мальчик угрюмо стряхнул ее. - Просто подумал, чудно это - ребенок, такая рань, а он не спит.

Этот парень знает толк в искусстве, ясно? - сказал заступник, его фамилия была Григсби. - Тебя как звать-то, малец?

Наш Том, уж он плюнет что надо, в самую точку - верно, Том?

Смех покатился по шеренге людей.

Впереди кто-то продавал горячий кофе в треснувших чашках. Поглядев туда, Том увидел маленький костер и бурлящее варево в ржавой кастрюле. Это был не настоящий кофе. Его заварили из каких-то ягод, собранных на лугах за городом, и продавали по пенни чашка, согреть желудок, но мало кто покупал, мало кому это было по карману.

Том устремил взгляд туда, где очередь пропадала за разваленной взрывом каменной стеной. - Говорят, она улыбается, - сказал мальчик.

Ага, улыбается, - ответил Григсби.

Говорят, она сделана из краски и холста.

Точно. Потому-то и сдается мне, что она не подлинная. Та, настоящая, - я слышал - была на доске нарисована, в незапамятные времена.

Говорят, ей четыреста лет.

Если не больше. Коли уж на то пошло, никому не известно, какой сейчас год.

Две тысячи шестьдесят первый!

Верно, так говорят, парень, говорят. Брешут. А может, трехтысячный! Или пятитысячный! Почем мы можем знать? Сколько времени одна сплошная катавасия была… И достались нам только рожки да ножки.

Они шаркали ногами, медленно продвигаясь по холодным камням мостовой.

Скоро мы ее увидим? - уныло протянул Том.

Еще несколько минут, не больше. Они огородили ее, повесили на четырех латунных столбиках бархатную веревку, все честь по чести, чтобы люди не подходили слишком близко. И учти, Том, никаких камней, они запретили бросать в нее камни.

Ладно, сэр.

Солнце поднималось все выше по небосводу, неся тепло, и мужчины сбросили с себя измазанные дерюги и грязные шляпы.

А зачем мы все тут собрались? - спросил, подумав, Том. - Почему мы должны плевать?

Григсби и не взглянул на него, он смотрел на солнце, соображая, который час.

Э, Том, причин уйма. - Он рассеянно протянул руку к карману, которого уже давно не было, за несуществующей сигаретой. Том видел это движение миллион раз. - Тут все дело в ненависти, ненависти ко всему, что связано с Прошлым. Ответь-ка ты мне, как мы дошли до такого состояния? Города - груды развалин, дороги от бомбежек - словно пила, вверх-вниз, поля по ночам светятся, радиоактивные… Вот и скажи, Том, что это, если не последняя подлость?

Да, сэр, конечно.

То-то и оно… Человек ненавидит то, что его сгубило, что ему жизнь поломало. Так уж он устроен. Неразумно, может быть, но такова человеческая природа.

А есть хоть кто-нибудь или что-нибудь, чего бы мы не ненавидели? - сказал Том.

Во-во! А все эта орава идиотов, которая заправляла миром в Прошлом! Вот и стоим здесь с самого утра, кишки подвело, стучим от холода зубами - новые троглодиты, ни покурить, ни выпить, никакой тебе утехи, кроме этих наших праздников, Том. Наших праздников…

Том мысленно перебрал праздники, в которых участвовал за последние годы. Вспомнил, как рвали и жгли книги на площади, и все смеялись, точно пьяные. А праздник науки месяц тому назад, когда притащили в город последний автомобиль, потом бросили жребий, и счастливчики могли по одному разу долбануть машину кувалдой!..

Помню ли я, Том? Помню ли? Да ведь я разбил переднее стекло - стекло, слышишь? Господи, звук-то какой был, прелесть! Тррахх!

Том и впрямь словно услышал, как стекло рассыпается сверкающими осколками.

А Биллу Гендерсону досталось мотор раздолбать. Эх, и лихо же он это сработал, прямо мастерски. Бамм! Но лучше всего, - продолжал вспоминать Григсби, - было в тот раз, когда громили завод, который еще пытался выпускать самолеты. И отвели же мы душеньку! А потом нашли типографию и склад боеприпасов - и взорвали их вместе! Представляешь себе, Том?

Том подумал.

Полдень. Запахи разрушенного города отравляли жаркий воздух, что-то копошилось среди обломков зданий.

Сэр, это больше никогда не вернется?

Что - цивилизация? А кому она нужна? Во всяком случае, не мне!

А вот я готов ее терпеть, - сказал один из очереди.

Не все, конечно, но были в ней свои хорошие стороны…

Чего зря болтать-то! - крикнул Григсби. - Все равно впустую.

Э, - упорствовал один из очереди, - не торопитесь. Вот увидите: еще появится башковитый человек, который ее подлатает. Попомните мои слова. Человек с душой.

Не будет этого, - сказал Григсби.

А я говорю, появится. Человек, у которого душа лежит к красивому. Он вернет нам - нет, не старую, а, так сказать, ограниченную цивилизацию, такую, чтобы мы могли жить мирно.

Не успеешь и глазом моргнуть, как опять война!

Почему же? Может, на этот раз все будет иначе.

Наконец и они вступили на главную площадь. Одновременно в город въехал верховой, держа в руке листок бумаги. Том, Григсби и все остальные, копя слюну, подвигались вперед - шли, изготовившись, предвкушая, с расширившимися зрачками. Сердце Тома билось часто-часто, и земля жгла его босые пятки.

Ну, Том, сейчас наша очередь, не зевай!

По углам огороженной площадки стояло четверо полицейских - четверо мужчин с желтым шнурком на запястьях, знаком их власти над остальными. Они должны были следить за тем, чтобы не бросали камней.

На городской площади очередь выстраивалась с пяти утра, когда петухи только начинали кричать за городом, а огни еще не зажигались. Вокруг разрушенных домов туман еще прилипал к стенам, но с первыми лучами солнца, часам к семи, он рассеивался. Люди собирались по двое и по трое, чтобы отметить праздничный день.

В очереди около небольшого залива стояли двое мужчин, они громко о чем-то разговаривали, но их разговор казался еще громче из-за холодного воздуха. Мальчик притоптывал от мороза и дул на свои покрасневшие руки, посматривая на людей в засаленной грубой одежде, образовавших длинную очередь.

‘Эй, парень, что ты делаешь здесь так рано?’ – спросил стоящий за ним человек.
‘Занимаю свое место в очереди,’ – ответил мальчик.
‘Почему бы тебе не смыться и не отдать место тому, кто больше тебя понимает?’
‘Оставь мальчика в покое,’ – внезапно поворачиваясь, сказал стоящий впереди человек.
‘Я пошутил.’ Человек положил руку на голову мальчику. Мальчик недовольно ее сбросил. ‘Я просто удивился, что парень так рано проснулся.’
«Этот мальчик понимает толк в искусстве, чтоб вы знали,’ – сказал защитник мальчика, человек по имени Григсби,- ‘ Как тебя зовут, мальчик?’
‘Том.’
‘Том будет плевать точно, правда, Том?’
‘Еще бы!’
Смех прошелся по очереди.
Кто-то в очереди продавал кофе в разбитых чашках. Том увидел маленький огонь и стоящую на нем ржавую каструлю с кипящей жидкостью, мало походившей на кофе. «Кофе» приготавливался из ягод, растущих на лугах за городом, и чашка стоила всего один пенни, но главное что он согревал желудки; тем не менее, его не покупали, т.к. у людей просто не было денег.

Том смотрел в начало очереди, туда, где она скрывалась за разбитой стеной.
‘Говорят, что она улыбается,’ – сказал мальчик.
‘О да,’ сказал Григсби.
‘Говорят, что она сделана из масляных красок и полотна.’
‘Это правда. И это заставляет меня думать, что она ненастоящая. Настоящая, я слышал, была нарисована на дереве много лет назад.’
‘Говорят, ей четыреста лет.’
‘Может и больше. Никто не знает точно год.’
‘2061’
‘Да, это то, что они говорят. Обманщики. Это мог быть любой другой год. Кто его знает. Все превратилось в ужасное месиво тогда. У нас остались лишь кусочки.’
Они продвинулись вперед по холодной брусчатке.
‘Сколько нам еще ждать?’ - нетерпеливо спросил Том.
‘Еще несколько минут. Они должны были поставить ее на четырех медным подставках и огородить толстым бархатным канатом от зрителей. Запомни, никаких камней, Том; они не разрешают бросать в нее камни.’
‘Да, сэр.’

Солнце уже поднялось высоко, и пришедшее тепло заставило мужчин снять свои телогрейки и засаленные шляпы.
‘Почему мы в очереди?’ – спросил Том наконец. ‘Почему мы так обозлены?’
Григсби не стал смеяться над ним, и посмотрел на солнце. ‘Понимаешь, Том, есть много причин.’ Он бессознательно полез в карман, которого не было, за сигаретой, которой тоже не было. Том видел этот жест миллион раз. ‘Том, во всем виновата ненависть. Ненависть по отношению ко всему прошлому. Я спрашиваю, Том, как мы дошли до всего этого - города в мусоре, дороги в воронках от бомб, половина полей светится от радиоактивности по ночам? Разве не свинство, скажи мне?’
‘Да, сэр.’
‘Все из-за этого, Том. Понимаешь, ты ненавидишь все, что тебя довело до такого состояния. Такова человеческая природа. Безмозглая, может быть, но все-таки человеческая.’
‘Нет почти ничего или никого, чтоб мы не ненавидели,’- сказал Том.
‘Точно! Всю ораву людей из Прошлого, тех, кто управлял миром. Поэтому мы с тобой и стоим здесь, утром в четверг, с подведенными кишками, на холоде, живем в пещерах, не курим, не пьем, и ничего у нас с тобой нет, кроме фестивалей, Том, наших фестивалей.’

И Том уже неоднократно думал о фестивалях, идущих последние несколько лет. О том моменте, когда они разорвали все книги на площади, сожгли их, а потом напились и смеялись. О фестивале науки месяц назад, когда они вытащили последний автомобиль и выигравшим в лотерею разрешили отправить его под пресс.
"Помню ли я это, Том? Помню ли я? А кто разбил лобовое стекло, ты знаешь? Боже, какой прекрасный звон! И треск!’
Том видел как стекло брызнуло блестящими осколками.
‘А Билл Хендерсон должен был разбить мотор. О, он прекрасно с этим справился, с большой эффективностью. Бац и всё!’
Но лучше всего, вспоминает Григсби, было время, когда они распотрошили завод, выпускавший самолеты.
‘Боже, это было так волнующе!’ – сказал Григсби. ‘А потом мы нашли бумажную фабрику и склад оружия и подорвали их вместе. Понимаешь, Том?’
Том задумался. ‘Наверное.’

Наступил полдень. Разрушенный город уже начинал вонять от горячего воздуха, между зданиями послышалась возня.
‘Возвратится ли все когда-нибудь, мистер?’
‘Что, цивилизация? Ее никто не хочет. Я, по крайней мере’. ‘А я мог бы согласиться кое с чем,’ – сказал человек, стоящий в очереди. - ‘Там были некоторые элементы красоты.’
‘Не забивай себе голову,’ – крикнул Григсби. - ‘ Для нее тоже нет места’
‘Ах,’ – сказал человек из очереди. ‘Настанет день, кто-нибудь придет с воображением и починит. Помяните мои слова. Кто-нибудь с душой.’
‘Нет,’ – сказал Григсби.
‘А я говорю да. Кто-нибудь, с душой ради прекрасных вещей. Может быть даст нам свого рода ОГРАНИЧЕННУЮ цивилизацию, такой ее тип, который позволит жить в мире.’
‘Первое, что ты должен знать: есть война!’
‘Но может быть следующий раз все будет иначе’

Наконец они стояли на главной площади. Человек на лошади проскакал на некотором расстоянии. В руке у него был листок бумаги. Посреди площади находилась зона, окруженная канатом. Том, Григсби и другие собирали свою слюну и двигались вперед, готовые к действию, широко раскрыв глаза. Том почувствовал, как сильно и возбужденно колотится сердце, и как земля обжигает его голые ноги.

‘Начинаем, Том, давай!’
Четыре полицейских стояли по углам огражденной зоны с желтыми повязками на запястьях. Они стояли, чтобы не допустить швыряние камней.
«Сюда’ – сказал Григсби. - ‘Каждый хочет добраться до нее, понимаешь, Том? Теперь, иди!’
Том стоял перед картиной и смотрел на нее долгое время.
‘Том, плюй!’
Но рот у мальчика пересох.
‘Давай, Том! Скорей!’
‘Но,’- нерешительно сказал Том, - ‘Она прекрасна.’
‘Слушай, я плюну за тебя!’ Григсби плюнул и плевок полетел на солнце. Женщина на картине улыбалась Тому спокойно, таинственно, а Том смотрел на нее в ответ и сердце у него колотилось, музыка неслась в его ушах. ‘Она прекрасна,’- сказал он.

Очередь молчала. В один момент они начали кричать на Тома за то, что он не двигается, но теперь они слушали человека на лошади.
‘Как они называют ее, сэр?’ тихо спросил Том.
‘Картину? "Мона Лиза", кажется. Да, «Мона Лиза".

‘У меня есть объявление,’ – сказал человек на лошади. ‘Правительство издало указ, согласно которому сегодня в полдень портрет, выставленный на площади, будет отдан в руки населению чтобы оно приняло участие в разрушении -‘

Том даже не успел вскрикнуть, прежде чем толпа понесла его, с гиканьем и кулаками, к портрету. Послышался резкий треск разорванного полотна. Полиция спасалась бегством. Толпа, как стая голодных птиц, начала яростно клевать портрет. Том почувствовал как его буквально проносят через порваное полотно. Слепо подражая толпе он оторвал кусок полотна, затем упал, кто-то ударил его ногами и он откатился от толпы. Весь разорванный, в крови, он видел, как старые женщины жевали куски картины, мужчины разбивали раму, топтали ногами остатки картины и рвали ее на мелкие кусочки.

Том стоял в стороне от беснующейся площади и молчал. Он смотрел на то, что было зажато у него в руке. Он тайно прижимал кусочек картины к груди.
‘Эй Том!’- крикнул Григсби.
Не отвечая, Том побежал в слезах. Он убегал по испещренной бомбами дороге, в поле, мимо мелкого ручья, не оглядываясь, крепко прижимая руку и пряча ее под пальто.
К закату он добрался до деревни и пошел дальше. К девяти часам подошел к разрушенной ферме, той ее части, которая еще не была разрушена и где спала его семья - мать, отец и брат. Он проскользнул тихо в дверь, и лег запыхавшись.
‘Том?’ – позвала мать из темноты.
‘Да.’
‘Где шлялся?’- прорычал отец. ‘Я тебя выпорю утром.’
Кто-то стукнул его. Это был брат, который остался дома, чтобы работать на небольшом участке земли.
‘Спи,’ – прикрикнула мать.
Еще толчок. Том лежал, постепенно приходя в себя. Все затихло. Его рука прижималась к груди все сильней и сильней. Он пролежал в таком положении с полчаса, с закрытыми глазами.
Затем почувствовал холодный свет луны. Небольшой лучик пробился к нему и осветил пятнышко на постели. Только тогда его рука разжалась. Медленно и осторожно, прислушиваясь к тем, кто спал вокруг него, Том вытащил руку. Он волновался, задерживал несколько раз дыхание, но потом, все-таки открыл руку и развернул кусочок полотна.

Весь мир спал в лунном свете.
А на его руке играла Улыбка.
Он смотрел на нее в лунном полночном свете. И тихо думал про себя: Улыбка, милая Улыбка.

Через час он ее все еще видел, даже после того, как осторожно сложил и спрятал. Он закрыл глаза и Улыбка осталась в темноте. И она продолжала оставаться там, теплая и нежная, даже когда он заснул, даже, когда мир замолчал и луна поднялась и опустилась в холодное утреннее небо.