Приемы создания образа Аси в одноименном произведении И.С.Тургенева

ПОВЕСТЬ И. С. ТУРГЕНЕВА "АСЯ" И СТАТЬЯ Н. Г. ЧЕРНЫШЕВСКОГО "РУССКИЙ ЧЕЛОВЕК НА RENDEZ-VOUS" Когда я перевернула последнюю страницу повести И. С. Тургенева "Ася", у меня появилось ощущение, что я только что прочла стихотворение или услышала нежную мелодию. Все было так красиво: каменные стены древнего города, серебряный ночной Рейн... Вообще-то нет смысла пересказы-вать своими словами тургеневские пейзажи. Для меня "Ася" - это "тонкий запах смолы по лесам, крик и стук дятлов, немолчная болтовня светлых ручейков с пестрыми форелями на песчаном дне, не слишком смелые очертания гор, хмурые скалы, чистенькие деревеньки с почтенными старыми церквами и деревьями, аисты в лугах, уютные мельницы с проворно вертящимися колесами...". Это ощущение спокой-ного мира, в котором человек может быть счастлив, если только сам не разрушит возникшей гармонии. И вот я стала читать статью Н. Г. Чернышевского "Русский человек на rendez-vous", которая появилась вскоре после публикации тургеневской повести. Сначала мне показалось, что критик воспринял "Асю" примерно так же, как я. Он пишет: "Повесть имеет направление чисто поэтическое, идеальное, не касающееся ни одной из так называемых черных сторон жизни. Вот, думал я, отдохнет и освежится душа". Но выяснилось, что Чернышевский вовсе не собирается отдыхать душой и наслаждаться тургеневским стилем. Статья была посвящена разоблачению главного героя повести - господина N. Для меня он был прежде всего не очень опыт-ным в жизни, мечтательным молодым человеком, который больше всего на свете боялся совершить неблагородный, недостойный поступок. Другими словами, я оценивала его как настоящего интеллигента. Его счастье с Асей не состоялось, потому что он боялся, не мог позволить себе злоупотребить ее доверием, ответить злом на дружеское отношение ее брата. Кроме того, и девушка, и рассказчик стали жертвами общественных предрассудков прошлого столетия. Брат Аси, Гагин, был уверен, что господин N не женится на ней, ведь она незаконнорожденная. Он писал: "Есть предрассудки, которые я уважаю..." Главный герой повести даже не сразу понял, о чем шла речь. "Какие предрассудки? - вскричал я, как будто он мог меня слышать. - Что за вздор!" Тургенев с горечью писал о том, что люди не понимают друг друга, неверно толкуют чужие слова и поступки и этим разрушают собственное счастье. Но Чернышевский увидел в повести совсем другое. Для него господин N чуть ли не злодей, по крайней мере, безнадежно дурной человек. Самое удивительное, что критик считает эти качества не личными, а общественными. Он утверждает, что рассказчик - общественный портрет русской интеллигенции, а она изуродована отсутствием гражданских свобод. "...Сцена, сделанная нашим Ромео Асе... только симптом болезни, которая точно таким же пошлым образом портит все наши дела, и только нужно нам всмотреться, отчего попал в беду наш Ромео, мы увидим, чего нам всем, похожим на него, ожидать от себя и ожидать для себя во всех других делах... Без приобретения привычки к самобытному участию в гражданских делах, без приобретения чувства гражданина ребенок мужского пола, вырастая, делается существом мужского пола средних, а потом пожилых лет, но мужчиною он не становится... Лучше не развиваться человеку, нежели развиваться без влияния мысли об общественных делах, без влияния чувств, пробуждаемых участием в них". Получается, что господин N отверг и обидел Асю, потому что не имел опыта в общественных делах? Для меня это звучит абсурдно. Но зато я гораздо лучше поняла, что такое "метод реальной критики". Используя его, можно любую книгу связать с общественными, политическими вопросами. Намного яснее я представила себе и самого Чернышевского. В 1858 году, когда была опубликована повесть Турге-нева и появилась статья "Русский человек на rendez-vous", набирали силу революционные демократы. Они во всем искали практический смысл, пользу и были уверены, что писать о любви, о природе, о красоте - совершенно ненуж-ное занятие. Чернышевскому было важно накануне великих общественных реформ убедить читателей, что надо быть активными гражданами, бороться за свои права и свое счастье. Это, конечно, достойная цель для публициста. Но мне все-таки жалко повесть Тургенева "Ася". Она не имеет никакого отношения к борьбе за гражданские свободы. Ее героиня запоминается тем, что по-своему видит мир. "Вы в лунный столб въехали, вы его разбили, - закричала мне Ася". Такие образы не устаревают, в отличие от политических намеков Чернышевского. И, по-моему, сегодня, через сто сорок лет, лучше читать эту повесть как прекрасные стихи.

Цели: совершенствовать умения и навыки словесного оформления собственного понимания литературного образа; развивать логическое и творческое мышление; формировать навыки исследовательской работы. Оборудование: схема, раздаточный материал для работы в парах; аудиозапись вальса Г. Свиридова «Метель». ХОД УРОКА I. Организационный этап II.

Постановка целей и задач урока. Мотивация учебной деятельности Учитель. «Славу женщине пели книги Тургенева»,- считал М. Горький.

Давайте же убедимся в этом на примере образа главной героини, продолжив знакомство с повестью «Ася». III. Работа над темой урока 1. вступительное слово учителя - Ася - умная и богато одарённая натура. не получив должного воспитания, она сохранила чистоту чувств, простоту и сердечную искренность. В её поступках никакой фальши, никакого лицемерия - только пленительная непосредственность.

Это типичный образ «Тургеневской девушки», скромной, обаятельной, самоотверженной. История жизни аси, безусловно, объясняет натуру, поведение девушки.

Гагин, завершая свой рассказ, говорит, что «асе нужен герой, необыкновенный человек - или живописный пастух в горном ущелье». 2.

аналитическая беседа Какой предстаёт перед нами ася на протяжении повести? Обратите внимание на такие моменты: детство аси; что передалось асе от матери; жизнь в доме отца. Как формировался её характер? на что часто жаловалась начальница пансиона? Какие изменения произошли в девушке после встречи с господином н.

н.? Что привлекало господина н. н.

в асе? 3. Чтение эпизода по ролям от слов: «Крылья у меня Выросли - да лететь некуда…» (на фоне мелодии вальса Г. Свиридова «Метель») Беседа Какой мы видим Асю в момент решающего свидания?

Рефлексия. Подведение итогов урока 1. работа в парах Задание. Какие мысли и чувства вызывает у вас ася? Как рассказчик объясняет «странности» в её поведении? Примите во внимание (подтвердите или опровергните) высказывание русского критика Д. Писарева: «ася является в повести Тургенева восемнадцатилетней девушкой; в ней кипят молодые силы, и кровь играет, и мысль бегает; она на всё смотрит с любопытством, но ни во что не вглядывается; посмотрит и отвернётся, и опять взглянет на что-нибудь новое; она с жадностью ловит впечатления, но делает это без всякой цели и совершенно бессознательно; сил много, но силы эти бродят.

на чём они сосредоточатся и что из этого выйдет, вот вопрос, который начинает занимать читателя тотчас после первого знакомства с этой своеобразной и прелестной фигурой…» 2. презентация результатов работы в парах 3. обобщающее слово учителя - настоящее счастье - это действительно мгновение.

И ася это мгновение испытала, когда встретила господина н. н. Однако долгожданного слова «люблю» она так и не услышала.

Трудно определить, кто виноват. Жаль, что чувство аси проявилось слишком быстро, господин н. н. почувствовал любовь к асе позже, когда она уехала, и изменить ничего было невозможно. Господин н.

н. был жестоко наказан, его «крылатые надежды» не сбылись. V. Домашнее задание 1. написать сочинение-миниатюру «Почему не состоялось счастье героев повести “Ася”?

». 2. Повторить литературоведческие понятия: повесть, сюжет, композиция.

Иван Сергеевич Тургенев обладал способностью ясно видеть и глубоко анализировать социально-психологические противоречия личности. Это качество Тургенева - художника и психолога - проявилось в повести “АСЯ ” , которая была напечатана в первом номере “ Современника ” за 1858 год.

История создания повести «Ася»

В начале 1857 года в письме своему другу, литературному критику, одному из первых читателей всех своих произведений П. В. Анненкову И. С. Тургенев писал: «Я переживаю – или, может быть, доживаю нравственный и физический кризис, из которого выйду либо разбитый вдребезги, либо… обновлённый!» В июне писатель приезжает в Зинциг на Рейне (возле Бонна) лечиться от невралгии, совершает большую прогулку по долине реки Ары. Во время этой поездки зародился замысел повести «Ася». Тургенев так рассказывал об этом: «Проезжаем мы мимо небольшой развалины; рядом с развалиной домик в два этажа. Из окна нижнего этажа смотрит старуха, а из окна верхнего – высунулась голова хорошенькой девушки. Тут вдруг нашло на меня какое-то особенное настроение. Я стал думать и придумывать, кто эта девушка, какая она и зачем она в этом домике, какие ее отношения к старухе, – и так тут же в лодке и сложилась у меня вся фабула рассказа» . Над повестью писатель работал в июле 1857 года сначала в Баден-Бадене, потом в Париже. «Странно было мне приниматься за пер о, – признавался он, – после годового бездействия – сначала трудно было, потом пошло легче» . Писалась повесть «с особенным настроением, похожим на вдохновение».

Несмотря на случайно возникший замысел, история жизни главной героини Аси чем-то напоминает судьбу дочери Тургенева. Летом 1841 года в Спасском-Лутовинове молодому Тургеневу приглянулась девушка-портниха, работавшая по вольному найму у Варвары Петровны, матери Тургенева. Связь молодых людей не укрылась от зоркого глаза Варвары Петровны. Швею рассчитали, и она возвратилась в Москву. В мае 1842 года у неё родилась дочь Пелагея, которую Варвара Петровна отобрала, увезла в Спасское-Лутовиново и отдала на воспитание в семью крепостного. Дворня злорадно называла её «барыня», заставляла исполнять тяжелую работу по дому. По приказанию Варвары Петровны девочку иногда на минуту одевали в чистое платье и приводили в гостиную. «Скажите, на кого эта девочка похожа?» – с притворным недоумением спрашивала Тургенева и отправляла её назад. Тургенев узнал о существовании дочери случайно. Приехав в имение в 1850 году, он был потрясён сиротской судьбой девочки. По совету Полины Виардо Тургенев увез дочь в Париж. «Это маленькое существо надо спасти , – писал он, – и я очень рассчитываю на полную перемену жизни, которая ей предстоит…» .

Окончив учение во французском пансионе, Полина (так ее теперь звали), жила в Париже вместе с отцом до своего замужества. О семье дочери Тургенев заботился до самой своей смерти, хотя духовной близости между отцом и дочерью не возникло. Тургенева огорчало, что Полина «не любит ни музыки, ни поэзии, ни природы». «Художественного начала в ней и следа нет <…>, она … одарена характером, спокойствием, здравым смыслом: она будет хорошая жена, добрая мать семейства, превосходная хозяйка – романтическое, мечтательное всё ей чуждо, – сетовал он в своих письмах. – Я её уважаю, а этого мало» . Героиню своей повести «незаконнорожденную» Асю Тургенев наделил богатым душевным миром, тонким чувством прекрасного в природе, искусстве, в человеческих отношениях.

Повесть была напечатана в январском номере журнала «Современник» за 1858 год под заголовком «Ася. Рассказ Н.Н.». Тургенев с волнением ждал отзывов. Анненков дал повести самую высокую оценку, прибавив: «И не я один буду тронут и потрясён» . Некрасов писал, что «Ася» – «чистое золото поэзии». О повести с восторгом высказались многие писатели. В журнале «Современник» остро ставились общественно-политические вопросы. Не случайно о характере главного героя повести «Ася», господина Н. Н., – представителя либеральной дворянской интеллигенции – и в связи с этим персонажем о роли дворянской интеллигенции в русской общественной жизни вообще развернулись жаркие споры. В них приняли участие видные критики того времени: Н. Г. Чернышевский, П. В. Анненков, Д. И. Писарев.

(По книге В. Афанасьева и П. Боголепова «Тропа к Тургеневу»)

Тургенев говорил, что писал эту вещь “горячо, чуть не со слезами ” .

“Ася ” - это повесть о любви. Герой полюбил девушку очень самобытную и смелую, с чистой душой, без тени искусственного жеманства светских барышень. Его любовь не осталась без ответа. Но в минуту, когда Ася ждала от него решительного слова, он чего-то испугался, отступил.
Н.Г.Чернышевский посвятил повести “Ася” большую статью, под названием “ ”. Он указал на связь этой повести с прежними произведениями Тургенева и с целым рядом произведений других авторов. Сходство между ними Чернышевский увидел в характере главного героя:

“...пока о деле нет речи, а надобно только занять праздное время, наполнить праздную голову или праздное сердце разговорами или мечтами, герой очень боек; подходит дело к тому, чтобы прямо и точно выразить свои чувства и желания, - большая часть героев начинает уже колебаться и чувствовать неповоротливость в языке”.

“Таковы-то наши “лучшие люди... ” - замечает Чернышевский, подчеркивая, что главная черта таких “лучших людей” - это боязнь решительного дела, решительного поступка во всем, а не только в любви, это неспособность идти до конца в своих прекрасных побуждениях, стремление остановиться где-то на полпути от свершения своих благородных надежд.

Н. Г. Чернышевский в своей статье осудил «лишних людей» и дворянский либерализм конца пятидесятых годов девятнадцатого века. Он высказал мнение, что личное безволие и эгоизм тургеневского героя есть выражение банкротства социального. Поведение героя социально типично. В подтверждение своего тезиса Чернышевский провел аналогию с Печориным, Бельтовым, Агариным (из «Саши» Некрасова).

Ася - один из самых поэтичных женских образов Тургенева.
Ася дана в повести через восприятие господина Н.Н., от лица которого ведется повествование. Н.Н. встречается с ней во время путешествия по Германии, где Ася живет со своим братом. Ее своеобразное обаяние пробуждает в нем любовь. Сама Ася впервые в своей жизни сталкивается с таким чувством. Н.Н. представляется ей необыкновенным человеком, настоящим героем. Любовь окрыляет героиню, придает ей новые силы, внушает веру в жизнь. Асе показалось, что она встретила “необыкновенного человека”, “героя”, и она была готова подчинить его судьбе свою собственную. Но она ошиблась. Тот, кого она приняла за героя, на деле не был им. И это означало, что поиски и ожидания ее были напрасны, что соединение подвига и личного счастья неосуществимо, что подвиг для нее мыслим лишь как следование каким-то принятым для себя правилам, как самоотречение.
Ее избранник оказывается человеком безвольным и нерешительным, он не может достойно ответить на ее пылкие чувства. Решимость Аси пугает его, и Н.Н. оставляет ее. Первая любовь героини оказывается несчастной.

Некрасов после прочтения «Аси» написал Тургеневу: «…она прелесть как хороша. От нее веет душевной молодостью, вся она – чистое золото поэзии. Без натяжки пришлась эта прекрасная обстановка к поэтическому сюжету, и вышло что-то небывалое у нас по красоте и чистоте».

Героиня повести - открытая, самолюбивая, пылкая девушка, поражающая своей необычной внешностью, непосредственностью и благородством.

Она кажется странной и неестественной именно потому, что обычная жизнь людей ее круга ей не по душе. Она мечтает о жизни деятельной, возвышенной и благородной. Ее внимание привлекают люди простые, она, как видно, и сочувствует и в то же время завидует им. Так, наблюдая за толпой богомольцев, она замечает: “Вот бы пойти с ними ”. Она понимает жизнь простых людей как подвиг: “Пойти куда-нибудь на молитву, на трудный подвиг ”. Ей не хочется, чтобы ее жизнь прошла бесследно. Но она чувствует, как трудно достигнуть этого.
В Асе совмещалось желание быть счастливой с желанием исполнять высокий долг человека. Она мечтает и о подвиге, и о соединении своей судьбы с человеком, который бы помог ей совершить его.

Она дочь крепостной крестьянки и помещика. Этим объясняется ее поведение: она застенчива, не умеет вести себя в обществе. После смерти матери девушка оказывается предоставленной самой себе, она рано начинает задумываться над противоречиями жизни, над всем, что ее окружает.

Ася близка к другим женским образам в произведениях Тургенева. В Асе можно увидеть много общего с Лизой из «Дворянского гнезда». Обе девушки нравственно чисты, правдолюбивы, способны к сильным страстям.

О психологизме повести И. С. Тургенева «Ася»

С начала XIX века в литературе и других видах искусства всё более проявляется интерес к изображению внутреннего мира человека, жизни его души. Одним из признанных художников-психологов является И. С. Тургенев. П. В. Анненков говорил о том, что Тургенев – психолог , но тайный , исследование психологии у Тургенева «всегда скрыто в недрах произведения и развивается вместе с ним, как красная нитка, пущенная в ткань». Сам Иван Сергеевич так характеризовал свой «психологический метод»: «Психолог должен исчезнуть в художнике, как исчезает от глаз скелет под живым и тёплым телом, которому он служил прочной, но невидимой опорой»; «Поэт должен быть психологом, но тайным: он должен знать и чувствовать корни явлений, но представляет только самые явления». Для Тургенева главная и едва ли не единственная цель – изображение именно внутренней жизни человека. Писатель помогает проникать читателям в тайники души своих персонажей разными способами.

Показывая, например, Асю, он отбирает такие детали портрета, поведения героини, обстановки, в которую её помещает, которые как бы опредмечивают в себе определённые движения души девушки. Психологический анализ предстает здесь как внешнее выражение чувств, переживаний, постепенного изменения состояния внутреннего мира полюбившей девушки – в мимике, жестах, во всё новых нюансах портретных зарисовок героини, внимании к интонациям её голоса.

Иначе раскрывается внутренний мир господина Н. Н. Повесть не случайно была напечатана под названием «Ася. Рассказ Н. Н.»: писатель выбирает исповедь рассказчика как форму повествования, а исповедь всегда предполагает подробное освещение обстоятельств, главным образом, внутренней жизни. При посредстве рассказчика Тургенев проникает в запутанные сплетения чувств и настроений персонажа, в самые потаённые уголки его сознания. Внутренняя жизнь этого тургеневского героя предстает как рефлексия . Он упорно раздумывает над многими, порой угнетающими его вопросами, вызывающими глубокие переживания. При этом не всё в своих переживаниях рассказчик может осмыслить, чтобы принять правильное решение. Тургенев не исключает иррационального во внутреннем мире, в развитии чувств человека, в частности господина Н. Н. При этом главным остается все-таки то, что только один герой может быть показан изнутри в движении его чувств и мыслей – это сам рассказчик.

Но и в изображении внутреннего мира Ася, и внутреннего мира господина Н. Н. сказываются особенности таланта, личности писателя: свойственные ему элегизм , поэтизация и взаимоотношений героев, и окружающей их обстановки – пейзажей, романтичность

«Любовь представлялась писателю стихийной и бессознательной силой, перед властью которой человек беззащитен. Именно такой предстаёт любовь в повести «Ася»: она проявляется как стихийная сила, овладеть которой, «подчинить её себе и заставить служить своему счастью человек не может. Нельзя угадать такое мгновенье, когда эта сила может даться в руки человеку; не сказанное вовремя слово превращает уже почти совсем счастливого человека в одинокого бессемейного бобыля. В статье «Русский человек на rendez-vouz» Чернышевский, споря с Тургеневым, показал, что в несчастье героя повести «Ася» повинны не стихийные силы, а его собственная бесхарактерность, порождённая социальными условиями жизни. Разумеется, Тургенев был далёк от такого понимания вопроса. У Тургенева герой невиновен в своём несчастье. Его погубила не душевная дряблость, проявившаяся в момент решающего объяснения, а нечто другое. «Когда я встретился с ней в той роковой комнате, во мне ещё не было ясного сознания моей любви; оно не проснулось даже тогда, когда я сидел с её братом в бессмысленном и тягостном молчании… оно вспыхнуло с неудержимой силой лишь несколько мгновений спустя, когда, испуганный возможностью несчастия, я стал искать и звать её… но уж тогда было поздно». Дело, значит, по Тургеневу, в том, что любовь капризна и своевольна, как Ася, а «у счастья нет завтрашнего дня»».

(Из книги Г. Бялого «Тургенев и русский реализм»)

Чье мнение: Писарева, Чернышевского или Бялого – кажется вам более справедливым? А, может быть, у вас есть свой взгляд на то, почему счастье ускользнуло от господина Н. Н.? Объясните и обоснуйте свою точку зрения, обратившись к тексту повести.

С любовью и с полным доверием обращаюсь я снова к нашим менее благоразумным художникам, Писемскому и Тургеневу. У Тургенева мы находим разнообразие женских характеров, у Писемского - разнообразие положений.

Тургенев входит своим тонким анализом во внутренний мир выводимых личностей; Писемский останавливается на ярком изображении самого действия. Романы Тургенева глубже продуманы и прочувствованы; романы Писемского плотнее и крепче построены. Тургенев больше Писемского рискует ошибиться, потому что он старается отыскать и показать читателю смысл изображаемых явлений; Писемский не видит в этих явлениях никакого смысла, и в этом случае, заботясь только о том, чтобы воспроизвести явление во всей его яркости, он, кажется, избирает верную дорогу. У Тургенева уловлен смысл нашей жизни, но, рядом с тонкими и верными замечаниями и соображениями, попадаются поразительно фальшивые ноты, вроде построения Инсарова. У Писемского букет нашей жизни, как крепкий запах дегтя, конопляника и тулупа, поражает нервы читателя помимо воли самого автора. Тургенев мудрит над жизнью, и иногда невпопад; Писемский лепит прямо с натуры, и создания его выходят некрасивые, грубые, кряжистые, как некрасива, груба и кряжиста самая жизнь наша, самая неотесанная наша натура. Общая атмосфера нашей жизни схвачена полнее у Писемского, но зато индивидуальные характеры у Тургенева обработаны гораздо тщательнее. Словом, романы Писемского представляют _этнографический_ интерес, а романы Тургенева замечательны по интересу _психологическому_.

В повестях и романах Тургенева много великолепно отделанных женских характеров. Я остановлюсь только на некоторых; возьму Асю, Наталью (из "Рудина"), Зинаиду (из "Первой любви"), Веру (из "Фауста"), Лизу (из "Дворянского гнезда") и Елену (из "Накануне").

Ася - милое, свежее, свободное дитя природы; как незаконнорожденная дочь, она в доме отца своего не пользовалась тем тщательным надзором, который душит в ребенке живые движения и превращает здоровую девочку в благовоспитанную барышню. Свободно играла и резвилась она, бывши ребенком; свободно стала она развиваться под руководством своего старшего законнорожденного брата, добродушного молодого человека, весело, светло и широко смотрящего на жизнь. "Вы видите, - говорит об ней ее брат, Гагин, - что она многое знала и знает, чего не должно бы знать в ее годы... Но разве она виновата? Молодые силы разыгрывались в ней, кровь кипела, а вблизи ни одной руки, которая бы ее направила... Полная независимость во всем, да разве легко ее вынести? Она хотела быть не хуже других барышень. Она бросилась на книги. Что тут могло выйти путного? Неправильно начатая жизнь слагалась неправильно, но сердце в ней не испортилось, ум уцелел".

Вы видите, что она многое знала и знает, чего не должно бы знать в ее годы.

Полная независимость во всем! Да разве легко ее вынести?_ О, эти две фразы имеют великое значение. Золотая середина! тебе я посвящаю их! "Русский вестник", "Отечественные записки"! {21} возьмите их в эпиграф.

Ася является в повести Тургенева восемнадцатилетнею девушкою; в ней кипят молодые силы, и кровь играет, и мысль бегает; она на все смотрит с любопытством, но ни во что не вглядывается; посмотрит и отвернется, и опять взглянет на что-нибудь новое; она с жадностью ловит впечатления, и делает это без всякой цели в совершенно бессознательно; сил много, но силы эти бродят. На чем они сосредоточатся и что из этого выйдет, вот вопрос, который начинает занимать читателя тотчас после первого знакомства с этою своеобразною и прелестною фигурою.

Она начинает кокетничать с молодым человеком, с которым Гагин случайно знакомится в немецком городке; кокетство Аси так же своеобразно, как и вся ее личность; это кокетство бесцельно и даже бессознательно; оно выражается в том, что Ася в присутствии постороннего молодого человека становится еще живее и шаловливее; по ее подвижным чертам пробегает одно выражение за другим; она как-то вся в его присутствии живет ускоренною жизнью; она при нем побежит так, как не побежала бы, может быть, без него; она станет в грациозную позу, которую не приняла бы, может быть, если бы его тут не было, но все это не рассчитано, не пригоняется к известной цели; она становится резвее и грациознее, потому что присутствие молодого мужчины незаметно для нее самой волнует ее кровь и раздражает нервную систему; это не любовь, но это - половое влечение, которое неизбежно должно явиться у здоровой девушки точно так же, как оно является у здорового юноши. Это половое влечение, признак здоровья и силы, систематически забивается в наших барышнях образом жизни, воспитанием, обучением, пищею, одеждою; когда оно оказывается забитым, тогда те же воспитательницы, которые его забили, начинают обучать своих воспитанниц таким маневрам, которые до известной степени воспроизводят его внешние симптомы. Естественная грация убита; на ее место подставляют искусственную; девушка запугана и забита домашнею выправкою и дисциплиною, а ей велят при гостях быть веселою и развязною; проявление истинного чувства навлекает на девушку поток нравоучений, а между тем любезность ставится ей в обязанность; одним словом, мы везде и всегда поступаем так: сначала разобьем естественную, цельную жизнь, а потом из жалких черепков и верешков начинаем клеить что-нибудь свое и ужасно радуемся, если это свое издали почти похоже на натуральное. Ася - вся живая, вся натуральная, и потому-то Гагин считает необходимым извиниться за нее перед тою золотою серединою, которой лучшим и наиболее развитым представителем является г. H. H., рассказывающий всю повесть от своего лица. Мы так далеко отошли от природы, что даже ее явления меряем не иначе, как сравнивая их с нашими искусственными копиями; вероятно, многим из наших читателей случалось, глядя на закат солнца и видя такие резкие цвета, которых не решился бы употребить ни один живописец, подумать про себя (и потом, конечно, улыбнуться этой мысли): "Что это, как резко!

Даже не натурально". Если нам случается таким образом ломить на коленку явления неодушевленной природы, которые имеют свое оправдание в самом факте своего существования, то можно себе представить, как мы бессознательно, незаметно для самих себя, ломаем и насилуем природу человека, обсуживая и перетолковывая вкривь и вкось явления, попадающиеся нам на глаза. Из того, что я до сих пор говорил об Асе, прошу не выводить того заключения, будто это - личность совершенно непосредственная. Ася настолько умна, что умеет смотреть на себя со стороны, умеет по-своему обсуживать свои собственные поступки и произносить над собою приговор. Например, ей показалось, что она чересчур расшалилась, на другой день она является тихою, спокойного, смиренною до такой степени, что Гагин говорит даже об ней: "А-га! Пост и покаяние на себя наложила".

Потом она замечает, что в ней что-то не ладно, что она, кажется, привязывается к новому знакомому; это открытие ее пугает; она понимает свое положение, двусмысленное, по мнению нашего общества; она понимает, что между нею и любимым человеком может появиться такая преграда, через которую она, из гордости, не захочет перескочить и через которую он, из робости, не посмеет перешагнуть. Весь этот ряд мыслей пробегает в ее голове чрезвычайно быстро и отдается во всем ее организме; кончается тем, что она, как испуганный ребенок, порывисто отвертывается от неизвестного будущего, которое является ей в образе нового чувства, и с детским доверием, с громким плачем и в то же время с недетскою страстностью кидается назад к своему милому прошедшему, воплощающемуся для нее в личности доброго, снисходительного брата.

Нет, - говорит она сквозь слезы: - я никого не хочу любить, кроме тебя; нет, нет! одного тебя я хочу любить - и навсегда.

Полно, Ася, успокойся, - говорит Гагин, - ты знаешь, я тебе верю.

Тебя, тебя одного! - повторила она, бросилась ему на шею и с судорожными рыданиями начала целовать его и прижиматься к его груди.

Полно, полно, - твердил он, слегка проводя рукой по ее волосам.

Наша европейская цивилизация как-то так устроена, что она пугает дикарей и мало-помалу истребляет их; Ася в отношении к этой цивилизации находится почти в таком же положении, в каком может быть поставлен какой-нибудь краснокожий стрелок; ей предстоит решить грозную дилемму; надо или отказаться от того человека, к которому она начинает чувствовать влечение, или стать во фронт, войти в ранжир, отказаться от милой свободы; она инстинктивно боится чего-то, и инстинкт ее не обманывает; она хочет воротиться к прошедшему, а между тем будущее манит к себе, и не от нас зависит остановить течение жизни.

Настроение Аси, ее обращение к прошедшему скоро исчезают без следа; приходит H. H., начинается разговор, прихотливо перепрыгивающий от одного впечатления к другому, и Аея вся отдается настоящему, и отдается так весело и беззаботно, что не. может даже скрыть ощущаемого удовольствия; она болтает почтя бессвязный вздор, обаятельный, как выражение ее светлого настроения, и, наконец, прерывается и просто говорит, что ей хорошо. И это настроение совершенно неожиданно разрешается в весьма естественном желании-" повальсировать с любимым человеком.

Все радостно сияло вокруг нас, внизу, над нами: небо, земля и воды; самый воздух, казалось, был насыщен блеском.

Посмотрите, как хорошо! - сказал я, невольно понизив голос.

Да, хорошо! - так же тихо ответила она, не смотря на меня. - Если бы мы с вами были птицы, - как бы взвились, как бы полетели... Так бы и утонули в этой синеве... Но мы не птицы.

А крылья могут у нас вырасти, - возразил я.

Как так?

Поживете - узнаете. Есть чувства, которые поднимают нас от земли. Не беспокойтесь, у вас будут крылья.

А у вас были?

Как вам сказать?.. Кажется, до сих пор я еще не летал.

Ася опять задумалась. Я слегка наклонился к ней.

Умеете вы вальсировать? - спросила она вдруг.

Умею, - отвечал я, несколько озадаченный.

Так пойдемте, пойдемте... Я попрошу брата сыграть нам вальс... Мы вообразим, что мы летаем, что у нас выросли крылья.

Она побежала к дому. Я побежал вслед за нею, и, несколько мгновений спустя, мы кружились в тесной комнате под сладкие звуки Лайнера. Ася вальсировала прекрасно, с увлечением. Что-то мягкое, женское проступило вдруг сквозь ее девически-строгий облик. Долго потом рука моя чувствовала прикосновение ее нежного стана, долго слышалось мне ее ускоренное близкое дыхание, долго мерещились мне темные, неподвижные, почти закрытые глаза на бледном, но оживленном лице, резво обвеянном кудрями.

Во всей этой сцене Ася, очевидно, находится в напряженном состоянии; она переживает новую для себя фазу развития; она в одно время и живет и думает о жизни, как это всегда бывает с людьми, одаренными светлыми умственными способностями; она поддается новым впечатлениям, ж в то же время боится их, потому что не знает, что дадут они ей в будущем; порою пересиливает страх, порою одолевает желание. Чувство растет с каждым днем; Ася объявляет г. Н., что крылья у нее выросли, да лететь некуда, а потом признается брату, что она любит этого господина. "Уверяю вас, - говорит Гагин в разговоре с Н., - мы с вами, благоразумные люди, и представить себе не можем, как она глубоко чувствует и с какой невероятной силой высказываются в ней эти чувства; это находит на нее так же неожиданно и так же неотразимо, как гроза". Действительно, чувство Аси высказывается не одними словами и слезами; оно доводит ее до действия: забывая всякую предосторожность, отлагая в сторону всякую ложную гордость, она назначает любимому человеку свидание, и тут-то, при этом случае, высказывается в полной яркости превосходство свежей, энергической девушки над вялым продуктом великосветской, условно-этикетной жизни. Посмотрите, чем рискует Ася, и посмотрите, чего боится Н.? Идя на свидание, Ася, конечно, не знала, чем оно может кончиться; свидание это было назначено без всякой цели, по неотразимой потребности сказать любимому человеку наедине что-то такое, чего и сама Ася ясно не сознавала; свидевшись с H. у фрау Луиз, она так безраздельно отдалась впечатлению минуты, что потеряла и желание и способность сопротивляться чему бы то ни было; она безусловно доверилась, не слыхавши от Н. ни одного слова любви; бессознательная робость молодой девушки и сознательная боязнь лишиться доброго имени - все умолкло перед настоятельными, неотразимыми требованиями чувства.

Если можно благоговеть перед чем бы то ни было, то всего разумнее и изящнее будет с благоговением остановиться перед этою силою чувства: это такой двигатель, для которого не существует непреодолимых трудностей; при всякой борьбе между людьми одолеет рано или поздно та партия, на стороне которой находится наибольшая сумма энергического чувства; человек, вносящий в жизнь пылкое желание наслаждаться, горячую, энергическую любовь к жизни, наверное достигнет желаемого счастья, если ему не свалится на голову какой-нибудь нелепый камень. Только вялость и апатия вязнут в трясине, не умея осилить ни материальную нужду, ни людское недоброжелательство. Femme le veut, Dieu le veut {Чего хочет женщина - того хочет бог (франц.). - Ред.} - эта поговорка живет у французов со времен рыцарства, и в ней есть значительная доля правды: чего, чего не наделает любящая женщина? Какие новые силы не пробудятся в ней под влиянием ее чувства? Если бы действительно (как утверждают противники так называемой эмансипации женщин) у женщины не было ничего, кроме способности любить, то и тогда еще неизвестно, чья природа оказалась бы крепче и богаче интеллектуальными дарами - природа мужчины или природа женщины? В разбираемой мною повести неразвитая, полудикая девушка одною силою своего чувства становится неизмеримо выше молодого человека, у которого есть и ум, и образование, и современное развитие. Она на все решилась, не остановилась даже перед тою мыслью, что может огорчить брата, единственного человека в мире, которого она любит; она пошла навстречу осуждению и позору, страданию и домашнему горю, а он, он... на чем он запнулся? Стыдно сказать, а умалчивать незачем.

На том, читатели, - что его жене на визитных карточках неудобно будет написать: m-me N., nee une telle. {Г-жа Н., урожденная такая-то (франц.). - Ред.} На том, что он сам, г. Н., затруднится отвечать на вопрос какого-нибудь великосветского хлыща: "Как ваша супруга урожденная?" Потом он после двухдневной борьбы одолевает это препятствие, но эта победа оказывается не своевременною. Кроме того, читатель, подумайте сами, если мы будем бороться с такими плюгавыми препятствиями, как с каким-нибудь действительно существующим колоссальным врагом, то, не правда ли, как мы далеко уйдем вперед, как много сделаем дельного, а главное, как много успеем насладиться жизнью? А жизнь, ей-богу, коротка, и счастливые стечения обстоятельств бывают так редки, что ими необходимо пользоваться, если не хочешь глупейшим образом прозевать жизнь. На личность г. Н. можно взглянуть еще с одной очень поучительной стороны. Он приходит на свидание с твердым намерением объявить Асе, что они должны расстаться. "Жениться на семнадцатилетней девочке (прибавьте еще, г. Н., на незаконнорожденной дочери), - говорит он сам себе, - с ее нравом (тут г. Н., очевидно, боится, чтобы у него, вследствие этого нрава, не выросли рога), как это можно?" (Да и не бойтесь, г, Н.: вам, конечно, нельзя, да вы и не женитесь. Это вам сказал уже и Гагин.) Твердое намерение г. Н. начинает колебаться, когда он видит грустную, робкую и обаятельную в этой грустной робости фигуру Аси, которая старается улыбнуться и не может, хочет сказать что-то и не находит ни слов, ни голоса. Ему становится жаль этой милой, любящей девушки; он снисходит к ней и называет ее ласкательным полуименем.

Ася, - сказал я едва слышно.

Она медленно подняла на меня свои глаза... О, взгляд женщины, которая полюбила, - кто тебя опишет? Они молили, эти глаза, они доверялись, вопрошали, отдавались... Я не мог противиться их обаянию. Тонкий огонь пробежал по мне жгучими иглами, я нагнулся и приник к ее руке...

Послышался трепетный звук, похожий на прерывистый вздох, и я почувствовал на моих волосах прикосновение слабой, как лист дрожавшей руки.

Я поднял голову и увидал ее лицо. Как оно вдруг преобразилось! Выражение страха исчезло с него, взор ушел куда-то далеко и увлекал меня за собою, губы слегка раскрылись, лоб побледнел, как мрамор, и кудри отодвинулись назад, как будто ветер их откинул. Я забыл все, я потянул ее к себе - покорно повиновалась ее рука, все ее тело повлеклось вслед за рукою, шаль покатилась с плеч, и голова ее тихо легла на мою грудь, легла под мои загоревшиеся губы...

Ваша... - прошептала она едва слышно.

Уже руки мои скользили вокруг ее стана...

"Ахти, беда! - подумает сердобольный читатель. - Погубит он, озорник, бедную девушку!" Да, действительно, всякий здоровый и крепкий человек увлекся бы до последних пределов и, конечно, в увлекающейся Асе не встретил бы ни малейшего сопротивления. Честный человек увлекся бы, и от последствий его увлечения не пострадал бы никто: он женился бы на Асе на другой день после свидания, и самое свидание осталось бы в жизни обоих супругов светлым, блестящим воспоминанием. Энергический негодяй, вроде Василия Лучинова (в повести Тургенева "Три портрета"), также не отказался бы от плодов свидания, воспользовался бы всеми наслаждениями, какие можно было бы добыть от Аси, и потом бросил бы ее, как прочитанную записку. Первый поступил бы как порядочный человек, второй - как отъявленный негодяй. Что же касается до тестообразного г. Н., то он поступил так замысловато и вследствие этого так глупо, как может поступить только существо, лишенное плоти и крови или одаренное весьма жалкою дозою крови плохого достоинства. Он сначала было растаял, а потом спохватился. У него недостало мозгу, чтобы с первой минуты окатить девушку ушатом холодной воды, а потом недостало полнокровия, чтобы, не заботясь о последствиях, дать этой девушке и самому себе несколько мгновений жгучего наслаждения. У него все перепутано: чувство врывается в процесс мысли, мысль парализирует чувство. Воспитание ослабило его тело и набило мозг его идеями, которых тот не может осилить и переварить. У него нет физического здоровья, физической силы, физической свежести; это - ходячая теория, человеческая голова на курьих ножках, выжатый лимон без соку, без вкуса и без остроты. И таково большинство; и нам этот тип так привычен, что нас даже не поражают его вопиющие недостатки; многие читатели, наверное, сказали по прочтении "Аси", что Н. - очень честный человек, которому не посчастливилось в жизни. Да, честный. Никто у него и не отнимает этой честности... Ася - такая личность, в которой есть все задатки счастливой, полной жизни; развившись помимо условий нашей жизни, она не заразилась ее нелепостями. Встреться она с свежим мужчиною, она бы показала нам, что значит быть счастливою, и дала бы нам самый спасительный и плодотворный урок, которого нам до сих пор никто не умел дать. Но где же взять такого мужчину? У нас их нет. И вот свежее, молодое, здоровое существо попало в лазарет, в котором стонут на разные лады субъекты, одержимые самыми разнообразными болезнями. Ну, конечно, из этого не могло выйти ничего путного; поневоле ей пришлось зачахнуть от аптечного воздуха или заразиться от дыхания окружающих субъектов. Виновата ли в этом женщина?

Эти слова Гагина характеризуют и того, кто их произносит, и ту девушку,
о которой говорят. Мне могут возразить, что из этих слов не видно, чтобы
Гагин смотрел на жизнь широко. На это возражение отвечу, что Гагин
принадлежит к числу людей мягких, неспособных вступить в открытую борьбу с
существующим предрассудком или завязать горячий спор с несоглашающимся
собеседником. Мягкость и добродушие поглощают в нем все остальные свойства;
он из добродушия посовестится уличить вас в нелепости; он даже с подлецом
постарается разойтись помягче, чтобы не обидеть его; сам он не стесняет Аси
ни в чем и даже не находит в ее своеобразности ничего дурного, но он говорит
об ней с довольно развитым, но отчасти фешенебельным господином и потому
невольно, из мягкости, становится в уровень с теми понятиями, которые он
предполагает в своем собеседнике. Он высказывает о воспитании Аси те
понятия, которые живут в обществе; сам он не сочувствует этим понятиям;
находя на словах, что полную независимость вынести не легко, он сам никогда
не решится стеснить чью-нибудь независимость; зато и не решится отстоять от
притязаний общества свою или чужую независимость. Уступая требованиям
общественных приличий, он отдал Асю в пансион; когда же Ася по выходе из
пансиона постудила под его покровительство, он не мог стеснять ее свободы ни
в чем, и она стала делать, что ей было угодно. Что же, спросит читатель,
она, вероятно, наделала много непозволительных вещей? О да, отвечу я, ужасно
много. Как же в самом деле! Она прочла несколько страстных романов, она одна
ходила гулять по прирейнским скалам и развалинам; она держала себя с
посторонними людьми то очень застенчиво, то весело и бойко, смотря по тому,
в каком она была настроений, она... Ну, да что же! Неужели вам этого мало?
_Вы видите, что она многое знала и знает, чего не должно бы знать в ее годы.
Полная независимость во всем! Да разве легко ее вынести?_ О, эти две фразы
имеют великое значение. Золотая середина! тебе я посвящаю их! "Русский
вестник", "Отечественные записки"! {21} возьмите их в эпиграф.
Ася является в повести Тургенева восемнадцатилетнею девушкою; в ней
кипят молодые силы, и кровь играет, и мысль бегает; она на все смотрит с
любопытством, но ни во что не вглядывается; посмотрит и отвернется, и опять
взглянет на что-нибудь новое; она с жадностью ловит впечатления, и делает
это без всякой цели в совершенно бессознательно; сил много, но силы эти
бродят. На чем они сосредоточатся и что из этого выйдет, вот вопрос, который
начинает занимать читателя тотчас после первого знакомства с этою
своеобразною и прелестною фигурою.
Она начинает кокетничать с молодым человеком, с которым Гагин случайно
знакомится в немецком городке; кокетство Аси так же своеобразно, как и вся
ее личность; это кокетство бесцельно и даже бессознательно; оно выражается в
том, что Ася в присутствии постороннего молодого человека становится еще
живее и шаловливее; по ее подвижным чертам пробегает одно выражение за
другим; она как-то вся в его присутствии живет ускоренною жизнью; она при
нем побежит так, как не побежала бы, может быть, без него; она станет в
грациозную позу, которую не приняла бы, может быть, если бы его тут не было,
но все это не рассчитано, не пригоняется к известной цели; она становится
резвее и грациознее, потому что присутствие молодого мужчины незаметно для
нее самой волнует ее кровь и раздражает нервную систему; это не любовь, но
это - половое влечение, которое неизбежно должно явиться у здоровой девушки
точно так же, как оно является у здорового юноши. Это половое влечение,
признак здоровья и силы, систематически забивается в наших барышнях образом
жизни, воспитанием, обучением, пищею, одеждою; когда оно оказывается
забитым, тогда те же воспитательницы, которые его забили, начинают обучать
своих воспитанниц таким маневрам, которые до известной степени воспроизводят
его внешние симптомы. Естественная грация убита; на ее место подставляют
искусственную; девушка запугана и забита домашнею выправкою и дисциплиною, а
ей велят при гостях быть веселою и развязною; проявление истинного чувства
навлекает на девушку поток нравоучений, а между тем любезность ставится ей в
обязанность; одним словом, мы везде и всегда поступаем так: сначала разобьем
естественную, цельную жизнь, а потом из жалких черепков и верешков начинаем
клеить что-нибудь свое и ужасно радуемся, если это свое издали почти похоже
на натуральное. Ася - вся живая, вся натуральная, и потому-то Гагин считает
необходимым извиниться за нее перед тою золотою серединою, которой лучшим и
наиболее развитым представителем является г. H. H., рассказывающий всю
повесть от своего лица. Мы так далеко отошли от природы, что даже ее явления
меряем не иначе, как сравнивая их с нашими искусственными копиями; вероятно,
многим из наших читателей случалось, глядя на закат солнца и видя такие
резкие цвета, которых не решился бы употребить ни один живописец, подумать
про себя (и потом, конечно, улыбнуться этой мысли): "Что это, как резко!
Даже не натурально". Если нам случается таким образом ломить на коленку
явления неодушевленной природы, которые имеют свое оправдание в самом факте
своего существования, то можно себе представить, как мы бессознательно,
незаметно для самих себя, ломаем и насилуем природу человека, обсуживая и
перетолковывая вкривь и вкось явления, попадающиеся нам на глаза. Из того,
что я до сих пор говорил об Асе, прошу не выводить того заключения, будто
это - личность совершенно непосредственная. Ася настолько умна, что умеет
смотреть на себя со стороны, умеет по-своему обсуживать свои собственные
поступки и произносить над собою приговор. Например, ей показалось, что она
чересчур расшалилась, на другой день она является тихою, спокойного,
смиренною до такой степени, что Гагин говорит даже об ней: "А-га! Пост и
покаяние на себя наложила".