Жан де Лафонтен - французский поэт, писатель, прославленный баснописец, член Французской академии - родился в провинции Шампань, в Шато-Тьерри 8 июля 1621 г. Отец его был государственным лесничим, поэтому детство будущей знаменитости прошло на природе. Жан получил первоначальное образование в деревенской школе, затем в реймском коллеже. Позднее изучал в парижской ораторианской семинарии право, т.к. отец видел его в будущем священником, однако поэзия и философия увлекали Лафонтена гораздо больше.

В 1647 г. Лафонтен возвращается в Шампань, занимает должность отца и по его настоянию в возрасте 26 лет женится на совсем молоденькой Мари Эрикар. Однако вовсе не это становится переломным моментом в его биографии. Служебные и семейные обязанности оставляют его равнодушным, и уже скоро Лафонтен отправляется в столицу, где планирует вести совершенно другой образ жизни, заниматься только литературной деятельностью.

Его расчет оказался верным: он быстро обрел покровителей среди знати, сумел добиться славы на литературном поприще, нашел себе друзей, в том числе среди очень известных людей, в частности, принца Конде, мадам де Лафайед, Ларошфуко и др. Знаменитый министр Фуке сделал его обладателем большой пенсии. В то же время Людовик XIV не слишком жаловал поэта: ему не нравились выходившие из-под его пера новеллы слишком фривольного содержания, кроме того, ему не импонировали безответственность, легкомысленность литератора, который не хотел признавать каких-либо обязанностей. По понятным причинам не одобряла его творчества и церковь. Одно время король даже препятствовал тому, чтобы Лафонтена избрали членом академии. Это событие стало несколько запоздалым, произошло лишь в 1684 г.

Образ жизни литератора был сугубо светским, он не отказывал себе в удовольствиях, которые делало доступными его положение, в том числе в любовных связях, а его общение с семьей, оставшейся в имении, сводилось в основном к редкой переписке с женой. Только друзья заставляли его хоть иногда наносить короткие визиты на родину. Собственные дети интересовали поэта очень мало, однажды он даже не узнал своего сына, который успел сильно повзрослеть после последней встречи с отцом.

В большую литературу Лафонтен вошел в 1654 г., когда ему было уже 33 года. Из-под его пера выходили произведения самых разных литературных жанров, например, мадригалы, баллады, оды, послания, пьесы, эклоги. И лишь в 1668 г. Лафонтен впервые выступил в амплуа баснописца, принесшем ему мировую славу: в этом году было опубликовано первое издание «Басен Эзопа, переложенных на стихи г-ном де Лафонтеном», состоявшее из шести книг. Во втором издании, увидевшем свет в 1678 г., было уже 11 томов, в 1694 г. были опубликовано последнее издание в 12 книгах. Опираясь на наследие античных авторов, используя их внешние фабулы, Жан де Лафонтен, по сути, выступил создателем нового жанра и тем самым обеспечил себе достойное место в истории литературы. Басни сделали его одним из великих народных национальных поэтов, были переведены на самые разные языки мира.

В последние годы жизни под воздействием общения с мадам де Саблиер Лафонтен переосмыслил взгляды, стал более благочестивым и отказался от фривольных произведений. В 73-летнем возрасте он скончался 13 апреля 1695 г. в Париже.

Холодной зимой старик крестьянин набирает валежника и, кряхтя, несёт его в свою дымную лачужку. Остановившись на пути передохнуть, он опускает с плеч вязанку дров, садится на неё и принимается жаловаться на судьбу.

В обращённой к самому себе речи старик вспоминает о том, какую он терпит нужду, о том, как измучили его «подушное, боярщина, оброк», о том, что за всю жизнь у него не было ни единого радостного дня, и в унынии призывает свою Смерть.

В этот же миг та появляется и вопрошает: «Зачем ты звал меня, старик?»

Испугавшись ее сурового вида, крестьянин быстро отвечает, что-де всего лишь затем, чтобы она помогла ему поднять его вязанку.

Из этой истории ясно видно: как жизнь ни плоха, умирать ещё хуже.

Дуб и Тростинка

Однажды Дуб в разговоре с Тростинкой сочувствует ей: она ведь такая тонкая, слабенькая; она клонится под маленьким воробьём, и даже лёгкий ветер ее шатает. Вот он - он смеётся над вихрями и грозами, в любую непогоду стоит прямо и твёрдо, а своими ветвями может защитить тех, кто растёт внизу. Однако Тростинка не принимает его жалости. Она заявляет, что ветер хотя и гнёт ее, но не ломает; Дубу же бури доселе не вредили, это правда, «но - подождём конца!»

И не успевает она это вымолвить, как с севера прилетает свирепый аквилон. Тростиночка припадает к земле и тем спасается. Дуб же держится, держится... однако ветер удваивает силы и, взревев, вырывает его с корнем.

Голубь и Муравей

Как-то молодой Голубь в полуденную жару слетает к ручью напиться и видит в воде Муравья, сорвавшегося со стебелька. Бедняжка барахтается из последних сил и вот-вот утонет. Добрый Голубок срывает побег травы и бросает его Муравью; тот влезает на травинку и благодаря этому спасается. Не проходит и минуты, как на берегу ручья появляется босой бродяга с ружьём. Он видит Голубя и, прельстившись такой добычей, целится в него. Но Муравей приходит на выручку другу - он кусает бродягу за пятку, и тот, вскрикнув от боли, опускает ружье. А Голубок, заметив опасность, благополучно улетает.

Кошка, превращённая в женщину

Давным-давно жил-был некий чудак, страстно любивший свою кошку. Он не может без неё жить: кладёт спать в свою постель, ест с ней из одной тарелки; наконец, решает на ней жениться и молит Судьбу, чтобы она превратила его кошку в человека. Вдруг чудо свершается - на месте киски появляется прекрасная девушка! Чудак без ума от радости. Он не устаёт обнимать, целовать и ласкать свою возлюбленную. Та тоже влюблена в него и на предложение руки и сердца отвечает согласием (в конце концов, жених не стар, хорош собой и богат - никакого сравнения с котом!). Они спешат под венец.

Вот свадьба кончается, гости расходятся, и молодые остаются одни. Но как только счастливый супруг, горя желанием, начинает раздевать свою жену, она вырывается и бросается... куда же? под кровать - там пробежала мышь.

Природной склонности ничем истребить нельзя.

Члены тела и Желудок

Как-то раз Члены тела, устав трудиться для Желудка, решают пожить лишь для собственного удовольствия, без горя, без волнений. Ноги, Спина, Руки и прочие объявляют, что больше не будут ему служить, и, действительно, перестают работать. Однако и пустой Желудок уже не обновляет кровь. Все тело поражается болезнью. Тут-то Члены узнают, что тот, кого они считали бездельником, пёкся об их благе больше их самих.

Так и с королями: лишь благодаря королю и его законам каждый человек может спокойно зарабатывать себе на хлеб.

Некогда люди возроптали на то, что сенату достаются почести, а им - только подати и налоги, и начали бунтовать. Но Меневий Агриппа рассказал им эту басню; все признали справедливость его слов, и народное волнение успокоилось.

Откупщик и Сапожник

Богатый Откупщик живёт в пышных хоромах, ест сладко, пьёт вкусно. Сокровища его неисчислимы, он всякий день даёт банкеты и пиры. Словом, жить бы ему да радоваться, но вот беда - Откупщику никак не удаётся всласть поспать. Ночью он не может заснуть не то из-за страха перед разорением, не то в тяжких думах о Божьем суде, а вздремнуть на заре тоже не получается из-за пения соседа, Дело в том, что в стоящей рядом с хоромами хижине живёт бедняк-сапожник, такой весёлый, что с утра до ночи поёт без умолку. Что тут делать Откупщику? Велеть соседу замолчать не в его власти; просил - просьба не действует.

Наконец он придумывает и тотчас посылает за соседом. Тот приходит. Откупщик ласково расспрашивает его о житье-бытье. Бедняк не жалуется: работы хватает, жена добра и молода. Откупщик спрашивает, а не желает ли Сапожник стать богаче? И, получив ответ, что ни одному человеку богатство не помешает, вручает бедняку мешок с деньгами: «ты мне за правду полюбился». Сапожник, схватив мешок, бежит домой и той же ночью зарывает подарок в погребе. Но с тех пор и у него начинается бессонница. Ночью Сапожника тревожит всякий шум - все кажется, что идёт вор. Тут уж песни на ум не идут!

В конце концов бедняк возвращает мешок с деньгами Откупщику, присовокупив: «...Живи ты при своём богатстве, А мне за песни и за сон Не надобен и миллион».

Похороны Львицы

У Льва скончалась жена. Звери, чтобы выразить ему своё сочувствие, собираются отовсюду. Царь зверей плачет и стонет на всю свою пещеру, и, вторя властелину, на тысячи ладов ревёт придворный штат (так бывает при всех дворах: люди - лишь отражение настроений и прихотей царя).

Один Олень не плачет по Львице - та в своё время погубила его жену и сына. Придворные льстецы немедленно доносят Льву, что Олень не изъявляет должного горя и смеётся над всеобщей скорбью. Разъярённый Лев велит волкам убить изменника. Но тот заявляет, что ему-де явилась почившая царица, вся лучезарная, и приказала не рыдать по ней: она вкусила в раю тысячи наслаждений, познала радости блаженного чертога и счастлива. Услышав такое, весь двор единогласно сходится на том, что Оленю было откровение. Лев с дарами отпускает его домой.

Владык всегда надо тешить сказочными снами. Даже если они разгневаны на вас - польстите им, и они назовут вас своим другом.

Пастух и Король

Всей нашей жизнью владеют два демона, которым подчинены слабые человеческие сердца. Один из них зовётся Любовью, а второй - Честолюбием. Владения второго шире - в них порой включается и Любовь. Этому можно найти много примеров, но в басне речь пойдёт о другом.

В былые времена некий разумный Король, увидев, как благодаря заботам Пастуха стада последнего год от года умножаются и приносят изрядный доход, призывает его к себе, говорит: «Ты пастырем людей достоин быть» и дарует ему звание верховного судьи. Хотя Пастух необразован, он обладает здравым смыслом, и потому судит справедливо.

Как-то раз бывшего пастуха навещает Отшельник. Он советует приятелю не вверяться монаршей милости - она ласкает, грозя опалой. Судья лишь беззаботно смеётся, и тогда Отшельник рассказывает ему притчу о слепце, который, потеряв свой бич, нашёл на дороге замёрзшую Змею и взял ее в руки вместо кнута. Напрасно прохожий убеждал его бросить Змею - тот, уверенный, что его заставляют расстаться с хорошим кнутом из зависти, отказался. И что же? Змея, отогревшись, ужалила упрямца в руку.

Отшельник оказывается прав. Вскоре к Королю приходят клеветники: они уверяют, что судья думает только о том, как бы разбогатеть. Проверив эти слухи, Король обнаруживает, что бывший пастух живёт просто, без роскоши и пышности. Однако клеветники не унимаются и твердят, что судья наверняка хранит свои сокровища в сундуке за семью печатями. В присутствии всех сановников Король велит открыть сундук судьи - но там находят только старую, заношенную пастушескую одежду, сумку и свирель. Все смущены...

А Пастух, надев эту не возбуждающую зависти и обид одежду, навсегда уходит из судейских палат. Он доволен: он знал час своего могущества и час падения; теперь честолюбивый сон рассеялся, но «у кого ж из нас нет честолюбия, хотя бы на крупицу?».

Предлагаем вашему вниманию интересные и необычные басни Лафонтена, читать которые любят как дети, так и взрослые, ведь особенностью басен Лафонтена является то, что в них нет нравоучений, как в других баснях. Здесь с помощью животных - героев басен показаны типичные поступки людей в различных жизненных ситуациях.

Родителям и учителям очень полезно вместе с детьми почитать и обсудить сюжеты басен Жана де Лафонтена, научить детей находить убедительные аргументы, помогающие отстаивать свою точку зрения. Интересно, что автор высмеивает скупость, наглость и тщеславие богатеев. Они отнюдь не являются положительными героями его произведений. Лафонтен с трогательным участием пишет о тяжелой жизни бедных тружеников, защищая истинные духовные ценности. В этом читатели поддерживают автора, разделяя его отношение к героям басен.

Басни Лафонтена читать – значит, постигать вековую мудрость народов мира

Басни Лафонтена являются жемчужиной не только французской, но и мировой литературы. Их сюжеты взяты из реальной жизни, а также из классики: произведений древнегреческих авторов Федра и Эзопа, из индийских сказаний, арабских сказок и старинной литературы Франции. Они пронизаны тонким древнегалльским юмором и написаны доступным и понятным языком.

Сам автор родился во Франции в 17 веке. Его отец управлял королевской охотой. Жан де Лафонтен лишь после 30 лет начал свою писательскую деятельность. К тому времени его отношение к жизни было уже полностью сформировано. Сначала он переводил басни Эзопа, а затем начал писать свои, выражая в них собственное понимание мира. И хотя оно было весьма спорно, великий талант писателя снискал ему заслуженную славу. У него учился И. А. Крылов. Им восхищался А.С. Пушкин. Именно с басен Лафонтена этот жанр начал активно развиваться в мировой литературе.

1. ЗАЧУМЛЕНІ ЗВІРІ. Байка Жана де Лафонтена

Небесна кара, що її за гріх
Великий наслано на всіх,
Чума - нещадна, люта сила,
Спроможна все живе за день
До решти винищити, впень,
Нещадно звірину косила.
Не кожен хворий помирав,
Та кожен дні лихої скрути
Хотів як-небудь перебути.
Було звіроті не до справ:
Уже не йшли на полювання
Ні хитрі лиси, ні вовки,
І велелюбні голубки
Забули вже за любування.
Лев скликав раду і сказав:
Напевно, кару Бог послав
Нам за чиюсь тяжку провину.
кого з нас найбільший гріх,
Хай жертвує собою й від загину
Рятує всіх.

Історія нас вчить: зі скрути
Не вийти без належної покути.
Покаймося ж, мов на духу, при всіх
У всіх своїх тяжких провинах.
Я маю на душі великий гріх:
Я стільки з’їв овець невинних!
Куди подітись від гріха?
Того ще мало
Я, бувало,
З’їдав і пастуха.
Я жертвую собою, як немає
У вас гріхів. Та закликаю вас
Покаятись, як я, бо вмерти має
Найбільший грішник серед нас».
«О царю!»- каже Лис. —
Сумлінність ваша може
Всім бути за взірець.
Але хіба то гріх? Та, може,
Ви, ївши тих дурних овець,
їм честь велику виявляли.

А щодо пастухів - який то гріх?
Вони нам стільки дозоляли,
Що краще б їх поїсти всіх».
Підлесники аплодували.
А потім тигри та вовки
Себе картали залюбки.
Та всіх їх так атестували,
Що хижаки, розбійники - і ті,
Здавалося, були святі.
Та встав Осел: «Пригадую, давненько
Ішов я лугом, травка зелененька,
А я голодний - біс і спокусив:
Я, грішний, жмутик і вкусив,
А, щиро кажучи, не мав же права».
« Ганьба! Ганьба!» - зарикала орава.
А Вовк довів - учений писарчук! -
Що цей Осел - падлюка із падлюк,
Паршивий і коростявий - причина
Всіх напастей і лих.
Та мало вішати таких!
Він їв чужу траву!
Проклята твар злочинна!
Від них завжди чекай біди.
І заревла громада: «Браво!»
Отак і в нас: є гроші - маєш право,
Немає - то під суд іди.

2. Стрекоза и Муравей. Байка Жана де Лафонтена

Попрыгунья Стрекоза
Лето красное пропела;
Оглянуться не успела,
Как зима катит в глаза.
Помертвело чисто поле;
Нет уж дней тех светлых боле,
Как под каждым ей листком
Был готов и стол, и дом.
Все прошло: с зимой холодной
Нужда, голод настает;
Стрекоза уж не поет:
И кому же в ум пойдет
На желудок петь голодный!
Злой тоской удручена,
К Муравью ползет она:
«Не оставь меня, кум милый!
Дай ты мне собраться с силой,
И до вешних только дней
Прокорми и обогрей!»
«Кумушка, мне странно это:
Да работала ль ты в лето?»
Говорит ей Муравей.
«До того ль, голубчик, было?
В мягких муравах у нас
Песни, резвость всякий час,
Так что голову вскружило».
«А, так ты…» — «Я без души
Лето целое все пела».
«Ты все пела? это дело:
Так поди же, попляши!»

3. Ворона и Лисица. Байка Жана де Лафонтена

Уж сколько раз твердили миру,
Что лесть гнусна, вредна; но только всё не впрок,
И в сердце льстец всегда отыщет уголок.
Ворона и Лисица
Вороне где-то Бог послал кусочек сыру;
На ель Ворона взгромоздясь,
Позавтракать-было совсем уж собралась,
Да позадумалась, а сыр во рту держала.
На ту беду Лиса близехонько бежала;
Вдруг сырный дух Лису остановил:
Лисица видит сыр, Лисицу сыр пленил.
Плутовка к дереву на цыпочках подходит;
Вертит хвостом, с Вороны глаз не сводит,
И говорит так сладко, чуть дыша:
«Голубушка, как хороша!
Ну что за шейка, что за глазки!
Рассказывать, так, право, сказки!
Какие перышки! какой носок!
И, верно, ангельский быть должен голосок!
Спой, светик, не стыдись! Что, ежели, сестрица,
При красоте такой и петь ты мастерица,
Ведь ты б у нас была царь-птица!»
Вещуньина с похвал вскружилась голова,
От радости в зобу дыханье сперло,
И на приветливы Лисицыны слова
Ворона каркнула во все воронье горло:
Сыр выпал — с ним была плутовка такова.

4. Лягушка и Вол. Байка Жана де Лафонтена

Лягушка, на лугу увидевши Вола,
Затеяла сама в дородстве с ним сравняться:
Она завистлива была
И ну топорщиться, пыхтеть и надуваться.
«Смотри-ка, квакушка, что, буду ль я с него?»
Подруге говорит. «Нет, кумушка, далёко!»
«Гляди же, как теперь раздуюсь я широко.
Ну, каково?
Пополнилась ли я?» — «Почти что ничего».
«Ну, как теперь?» — «Все то ж». Пыхтела да
пыхтела
И кончила моя затейница на том,
Что, не сравнявшися с Волом,
С натуги лопнула и — околела.
Пример такой на свете не один:
И диво ли, когда жить хочет мещанин,
Как именитый гражданин,
А сошка мелкая, как знатный дворянин.

5. Два Мула. Байка Жана де Лафонтена

Два Мула шли дорогою одной:
Один — с овсом, другой — с казной.
Последний, ношею тщеславясь драгоценной,
Расстаться ни за что б не захотел с мешком;
Звеня привешенным звонком,
Он плавно выступал походкою надменной,
Когда разбойники вдруг, на его беду,
Откуда ни возьмись, прельщенные деньгами,
Его схватили за узду.
Вот Мул уж окружен врагами
И, защищаяся, ударами сражен,
Вздыхает, жалуется он:
«Увы! Такую ли я ждал себе награду?
Опасности избег товарищ мой,
Меж тем как гибну я — попавшийся в засаду!»
«Приятель, — Мул сказал другой,
Грозят опасности тому, кто высоко поставлен.
Ты был бы от беды избавлен,
Будь ты, как я, лишь мельника слугой».

6. Воля и Неволя. Байка Жана де Лафонтена

Волк, долго не имев поживы никакой,
Был тощ, худой
Такой,
Что кости лишь одни да кожа.
И Волку этому случись
С Собакою сойтись,
Которая была собой росла, пригожа,
Жирна,
Дородна и сильна.
Волк рад бы всей душой с Собакою схватиться,
И ею поживиться;
Да полно для того не смел,
Что не по нем была Собака,
И не по нем была бы драка.
И так, со стороны учтивой подошел;
Лисой к ней начал подбиваться:
Ее дородству удивляться
И всячески ее хвалить.
«Не стоит ничего тебе таким же быть»,
Собака говорит, — «как скоро согласишься
Идти со мною в город жить.
Ты будешь весь иной, и так переродишься,
Что сам себе не надивишься.
Что ваша жизнь и впрямь? Скитайся все, рыщи,
И с горем пополам поесть чего ищи:
А даром и куском не думай поживиться:
Все с бою должно взять!
А это на какую стать?
Куда такая жизнь годится?
Воля и неволя
Ведь посмотреть, так в чем душа-то право в вас!
Не евши целы дни, вы все как испитые,
Поджарые, худые!
Нет! то-то жизнь-то, как у нас!
Ешь не хочу!-всего, чего душа желает!
После гостей
Костей, костей;
Остатков от стола, так столько их бывает,
Что некуда давать!
А ласки от господ, уж подлинно сказать!»
Растаял Волк, услыша весть такую,
И даже слезы на глазах
От размышления о будущих пирах.
«А должность исправлять за это мне какую?»
Спросил Собаку Волк. «Что? должность? ничего!
Вот только лишь всего:
Чтоб не пускать на двор чужого никого,
К хозяину ласкаться,
И около людей домашних увиваться!»
Волк, слыша это все, не шел бы, а летел;
И лес ему так омерзел,
Что про него уж он и думать не хотел;
И всех волков себя счастливее считает.
Вдруг на Собаке он дорогой примечает,
Что с шеи шерсть у ней сошла.
«А это что такое,
Что шея у тебя гола?»
«Так, это ничего, пустое».
«Однако нет, скажи».-«Так, право ничего.
Я чаю
Это оттого,
Когда я иногда на привязи бываю».
«На привязи? — тут Волк вскричал,
Так ты не все живешь на воле?»
«Не все. Да полно, что в том нужды?» — Пес
сказал.
«А нужды столько в том, что не хочу я боле
Ни за что всех пиров твоих:
Нет, воля мне дороже их;
А к ней на привязи, я знаю, нет дороги!»
Сказал, и к лесу дай Бог ноги.

7. Лев на ловле. Байка Жана де Лафонтена

Собака, Лев да Волк с Лисой
В соседстве как-то жили,
И вот какой
Между собой
Они завет все положили:
Чтоб им зверей сообща ловить,
И что наловится, все поровну делить.
Не знаю, как и чем, а знаю, что сначала
Лиса оленя поимала
И шлет к товарищам послов,
Чтоб шли делить счастливый лов:
Добыча, право, недурная!
Пришли, пришел и Лев; он, когти разминая
И озираючи товарищей кругом,
Дележ располагает
И говорит: «Мы, братцы, вчетвером».
И начетверо он оленя раздирает.
«Теперь давай делить! Смотрите же, друзья:
Лев на ловле
Вот эта часть моя
По договору;
Вот эта мне, как Льву, принадлежит без спору;
Вот эта мне за то, что всех сильнее я;
А к этой чуть из вас лишь лапу кто протянет,
Тот с места жив не встанет».